From YourSITE.com

Теория языка
Курс общей морфологии
By И.А. Мельчук
Sep 6, 2007, 23:40

Глава V

Грамматические значения как подкласс языковых значений

§ 1

Приступая к изучению языковх значений, следует прежде всего провести линию, разделяющую их на два главных класса: лексические значения и грамматические значения. <...>

Лексические значения характеризуются четырьмя следующими свойствами:

1. Они универсальны в том смысле, что ни один язык не может обойтись без них. Более того, обязательно наличествуя в каждом языке, они составляют подавляющее большинство во всем инвентаре значений: почти 100% для любого языка.

2. Они образуют открытое множество: в языке непрерывно появляются новые лексические значения и исчезают какие-то из имеющихся старых лексических значений. (Причина очевидна: прямая связь лексических значений с внешним миром, см. непосредственно ниже). Однако – и это очень важно – этот приток и отток ничего не меняет в языке или, во всяком случае, меняет очень мало.

3. Они более или менее прямо связаны с внеязыковой действительностью. Как правило, то или иное лексическое значение соответствует какому-то физическому или психическому явлению: объекту, процессу, событию, свойству, отношению и т. п.

4. Их невозможно достаточно простым образом свести к системе четких обобщенных оппозиций; иначе говоря, они не очень хорошо структурированы. (Тем не менее лексические значения все же образуют структуру – но гораздо менее строгую и симметричную, чем та, в которую организованы грамматические значения.)

грамматические значения, напротив, характеризуются четырьмя противоположными свойствами:

1'. Они не универсальны в том смысле, что в принципе ничто не мешает языку обходиться без них. Даже в тех языках, где они присутствуют, они всегда в меньшинстве: по грубой оценке, они составляют всего 1/10 000 инвентаря значений или даже еще меньше.

Замечание. Мы не знаем, существует ли такой естественный язык, в котором грамматических значений не было бы вовсе. Похоже, что таким языком является вьетнамский <...>. Во всяком случае, логически вполне возможно представить себе язык без грамматических – т.е. словоизменительных и словообразовательных – значений. (Внимание! Это совсем не означает, что у такого языка вовсе не будет грамматики. Язык L , не имеющий грамматических значений, обязательно имеет синтаксис, правила которого работают с неизменяемыми словоформами, располагая их в правильно построенные последовательности. Можно сказать, что грамматика подобного языка основывается целиком на лексических значениях.)

2'. Они образуют закрытое множество. Очень редко бывает так, чтобы в языке возникали новые грамматические значения, а какие-то другие, наоборот, исчезали. Если это и случается, то соответствующий процесс протекает крайне медленно. Более того, такие изменения существенно затрагивают весь язык: в результате он обычно оказывается другим языком. Слегка преувеличивая, мы можем сказать, что изменения в языке – это, прежде всего, изменения его грамматических значений.

3'. Они мало связаны (а иногда и вообще не связаны) с внеязыковой действительностью. Каждое грамматическое значение, как правило, относится к некоторому лексическому значению; оно классифицирует, модифицирует или связывает лексические значения в речи. Грамматические значения являются значениями, так сказать, второго порядка. Они отражают, главным образом, концептуализацию мира говорящими.

4'. Они достаточно легко сводятся в хорошо организованную систему четких обобщенных оппозиций, образуя высоко структурированные и достаточно очевидные множества. Так, для всякого носителя русского языка ‘множественное [число]’ образует систему с ‘единственным [числом]’, а ‘настоящее [время]’ – с ‘прошедшим’ и ‘будущим’. Однако трудно, если не невозможно, постулировать похожую систему, например, для таких значений, как ‘обучать’, ‘кристальный’ или ‘мясо’.

Чтобы сделать характеризуемое различие более наглядным, расположим указанные свойства языковых значений в две параллельные колонки:

Лексические значения

1. Универсальны и составляют подавляющее большинство в инвентаре значений.

2. Образуют открытое множество.

3. Связаны с внеязыковой действительностью скорее непосредственно.

4. Не очень четко структурированы (или вообще не структурированы).

Грамматические значения

1'. Не универсальны и в инвентаре значений всегда представлены в меньшинстве.

2'. Образуют закрытое множество.

3'. Связаны с внеязыковой действительностью скорее опосредованно.

4'. Очень четко структурированы.

Это сопоставление показывает, что грамматические значения (там, где они имеются) являются «более языковыми», чем лексические значения. Пусть гораздо менее многочисленные, они тем не менее образуют остов языка.

В некотором важном смысле

язык определяется специфической системой своих грамматических значений.

Среди грамматических значений можно выделить весьма важный подкласс: словоизменительные, или флективные, значения <...>. Словоизменительные значения – это прототипические грамматические значения <...>.

В самом деле, что касается лексических значений, то говорящий свободно выбирает их в зависимости, с одной стороны, от того, о чем говорится, а с другой – от его собственных желаний, склонностей и способностей. Разумеется, язык накладывает и на этот выбор определенные ограничения, предоставляя в распоряжение говорящего фиксированный инвентарь наличных значений, из которых он и вынужден выбирать. Но это – единственное ограничение; например, говорящий вообще не обязан выбирать что бы то ни было (в частности, он может и просто промолчать).

Словоизменительные же значения – важный подкласс грамматических значений – напротив, навязываются говорящему его языком: язык предписывает ему тот или иной выбор, исходя из выбранных ранее лексических значений и соответствующих знаков.

Примеры

Представим себе француза и японца, которые захотели описать нам свою совместную прогулку вдоль реки. Исключительно по своей воле оба могут решить говорить (или не говорить) о некотором ‘корабле’; но если уж они решили это сделать, то француз обязан – его обязывает к этому французский язык! – сделать тут же и еще один выбор: указать, сколько их, этих кораблей – один или много? По-французски (как и по-русски) невозможно оставить неясным количество объектов, о которых идет речь; следует сказать либо (1а), либо (1 b ), но не (1с):

(1) французский

а. J ai vu ип bat еаи ‘Я увидел корабль’.

b. J ai vu d е s b а t еаих ‘Я увидел корабли’.

с. *J’ai vu bat еаи .

Так обстоит дело потому, что во французском языке значения ‘единственное число’ и ‘множественное число’ являются словоизменительными значениями. У японца же есть на этот счет свобода выбора, и он может сказать просто (2):

(2) японский

Нипе g а               т i е t а, букв. ‘Корабль был-видим’,

корабль-СУБЪ видеть-ПРОШ

что может означать ‘корабль’ или ‘корабли’, так как значения единственного и множественного числа в японском языке словоизменительными не являются. Конечно, если японец хочет, то он всегда может уточнить: Нипе g а па ns оото т i е t а, букв. ‘Корабль несколько был-видим’ или Нипе g а iss оо т i е t а, букв. ‘Корабль один был-видим’. Однако если он и уточняет число увиденных объектов, он делает это по своей собственной воле, а не потому, что этого требует японский язык. Контраст по сравнению с французским налицо.

Разберем еще один пример, представляющий ту же проблему. Пусть нам даны четыре (более или менее) синонимичные фразы на четырех разных языках.

(3) а. рус. Вчера я встретил знакомую .

     b. англ. Y е st е rd ау I те t ап ас quai п tan се.

     с. исп . Ayer encontré à ипа conocida.

     d. вьетн . Н ô т qua tôi g p một ng u ˘ ’   ời quen.

Каждая из этих фраз – достаточно точный перевод трех остальных; иначе говоря, англичанин, переводя (За), (Зс) и (3d) на английский, скажет (З b ) и т. д. Таким образом, все они означают примерно одно и то же, выражая одни и те же лексические значения:

– ‘ вчера ’, ‘yesterday’, ‘ayer’, ‘ hôm qua’;

– ‘я’, ‘ I , ‘уо’ [соответствующая словоформа элидируется 2 на поверхности], ‘ t ô i ’;

– ‘встретить’, ‘ meet ’, ‘ encontrar ’, ‘ g ặ p ’;

– ‘знакомая’, ‘ acquaintance ’, ‘ conocida ’, ‘ ng u ˘   ời quen ’.

Напротив, словоизменительные значения во фразах (За) – (3d) очень разные.

В русской, в английской и в испанской фразах у глагола выражено прошедшее время: значения типа ‘настоящее’, ‘прошедшее’ и ‘будущее’ в этих языках – словоизменительные, так что невозможно употребить глагол в личной форме и изъявительном наклонении, не указав при этом время обозначаемого события. Не так обстоит дело во вьетнамском: глагольное время там не является словоизменительным значением, и глагол g p ‘встретить’ не содержит никакого, указания на время; время события выражено словосочетанием h ô m qua ‘прошедший день’ [ = ‘вчера’].

В русской фразе выражен пол говорящего: он мужчина, и потому глагол встретил ставится в мужском роде (в отличие от встретила, встретило). Род русского глагола является словоизменительным значением (в прошедшем времени); говоря о прошлом событии, говорящий вынужден указывать пол денотата подлежащего (если оно обозначает существо), тогда как в трех других языках такой необходимости нет. Кроме того, русский глагол требует указывать число подлежащего ( встретил стоит в единственном числе, в отличие от множественного встретили ), а испанский язык идет еще дальше: в испанском личном глаголе нужно указывать и лицо, и число подлежащего ( encontre это 1ед, в отличие от encontraste [2ед], encontrd [Зед]) и т. д.) – т. е. охарактеризовать подлежащее до такой степени, что личное местоимение уо ‘я’ становится избыточным и используется только для выражения эмфазы (‘я, а не кто-либо другой’). Английский и вьетнамский глагол – в (З b ) и (3d) – не допускают выражения числа и лица подлежащего.

Наконец, в русском и испанском, где имеется грамматическое различие существительных по роду, обязательно указывается и пол знакомого: это – женщина ( знакомая, в отличие от знакомый; точно так же различаются conocida и conocido ). В английском же и во вьетнамском значение пола знакомого остается невыраженным.

Таким образом, 1) глагольное время оказывается словоизменительным значением в английском, испанском и в русском, 2) род и число глагола (в прошедшем времени) – в русском, и 3) число и лицо глагола – в испанском. (Значения ‘мужской пол’ и ‘женский пол’, обязательно выражаемые при определенных названиях лиц в русском и в испанском, суть словообразовательные значения, см. ниже.) Во вьетнамском же мы вообще не находим никаких словоизменительных значений (возможно, только в рамках нашего примера).

Теперь, когда читатель создал себе в общих чертах представление о грамматических значениях, пора попытаться определить соответствующее понятие. Прежде всего, уточним, что наш иллюстративный материал в (1) – (3) касался только словоизменительных значений. Именно их мы и попытаемся определить и детально рассмотреть в первую очередь (§ 2), чтобы затем перейти к другому подклассу грамматических значений: к словообразовательным значениям (§ 3). Словоизменительные и словообразовательные значения, взятые вместе, как раз и образуют класс грамматических значений <...>.

Лексические значения – это немаркированный член оппозиции «лексическое ~ грамматическое».

<...>

§ 2

СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ: ГРАММЕМЫ

Мы уже убедились, что существенным свойством словоизменительных значений, рассмотренных в § 1, является их обязательный характер; в определенных позициях они навязываются языком независимо от воли говорящего:

Grammatica ars obligatoria

‘Грамматика – это искусство владеть обязательным’.

Это изречение средневековых схоластов и будет для нас исходным пунктом.

1. ПОНЯТИЕ КАТЕГОРИИ

Определение I.29: категория

Категорией называется максимальное множество значений, исключающих друг друга в одной и той же позиции (семантической или логической).

Примеры

(1) Категория цвета в любом языке содержит все «колористические» значения, выразимые в этом языке: например, ‘красный’, ‘синий’, ‘желтый’,... в русском.

(2) Категория ‘транспортные средства’ в любом языке содержит все значения соответствующих выражений: ‘легковая машина’, ‘грузовик’, ‘автобус’...в русском.

(3) Категория глагольного времени во французском содержит (согласно традиционной грамматике!) десять значений: ‘настоящее’, ‘имперфект’, ‘простое прошедшее’, ‘сложное прошедшее’, ‘плюсквамперфект’, ‘предпрошедшее’, ‘простое будущее’, ‘будущее предварительное’, ‘будущее в прошедшем’, ‘будущее предварительное в прошедшем’; в русском категория времени содержит всего три значения: ‘настоящее’, ‘прошедшее’, ‘будущее’.

(4) Категория рода прилагательных во французском языке содержит два значения: ‘мужской’ и ‘женский’; в русском языке род прилагательных объединяет три значения: ‘мужской’, ‘женский’ и ‘средний’.

Комментарии к Определению I.29

Определение I .29 требует трех дополнительных разъяснений:

– Максимальность охвата категории.

– Взаимоисключающий характер элементов категории.

– Минимальное число элементов в категории.

1. Любая категория объединяет все значения, которые исключают друг друга в одной и той же данной позиции по чисто семантическим причинам. Это и выражается эпитетом максимальное [ множество ] в составе определения. К примеру, мужской род и женский род в русском языке категории не образуют: ведь имеется еще и средний род (см. пример (4) выше).

2. Из того что все элементы одной категории исключают друг друга, следует, что в нормальных условиях никакое языковое значение не может одновременно характеризоваться посредством двух других значений, принадлежащих к одной и той же категории. Например, никакой ‘ X ’ не может быть одновременно ‘красным’ и ‘синим’: *’красный синий X ’; никакое существительное не может стоять сразу и в единственном, и во множественном числе и т. д.

Требование, чтобы все элементы одной и той же категории взаимоисключались в одной и той же позиции (семантической или логической), необходимо вот почему: в некоторых случаях могут исключать друг друга значения разных категорий, и это происходит по чисто языковым причинам, не имеющим отношения к семантике или к логике, т. е. к содержанию рассматриваемых значений. Например, по-русски множественное число у прилагательного исключает род (три рода различаются у русского прилагательного только в единственном числе); это, однако, ни в какой мере не является исключенностью в одной и той же позиции: у русского прилагательного для числа имеется одна позиция, а для рода – другая. (Заметим, что, например, во французском или в итальянском прилагательное различает роды как в единственном, так и во множественном числе.) Следовательно, эта исключенность несущественна для формирования категорий числа и рода у русского прилагательного.

3. Категория никогда не содержит меньше двух элементов – поскольку значения одной категории должны, по определению, исключать друг друга, а для этого требуется по крайней мере два противопоставленных значения.

2. СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ И ЗНАЧЕНИЯ

2.1. Понятие словоизменительной категории. Среди категорий следует выделять <...> один весьма важный подкласс: словоизменительные категории. Словоизменительная категория обязательна по отношению к некоторому данному классу знаков рассматриваемого языка L : если говорящий использует в речи знак из этого класса, он вынужден (а вынуждает его именно язык L ) выбрать один из элементов рассматриваемой категории и выразить выбранный элемент при том знаке, который приводит в действие механизм указанного выбора. Подчеркнем, что все происходит именно так при условии, что выражению выбранного элемента не препятствует какой-либо аналогичный выбор, произведенный ранее. Эта оговорка необходима в силу того, что некоторые элементы тех или иных категорий не совместимы друг с другом (так, например, во французских формах инфинитива не выражаются время и наклонение и т. п.). Таким образом, формулировку «обязательно выражается» в составе приводимого ниже определения следует понимать как «выражается всегда, когда это не приводит к несовместимости».

Определение I.30: словоизменительная категория

Пусть имеется категория С, содержащая значения ‘ si ’ :

С = {‘s1’, ‘s2’,..., ‘sn’ | n ≥ 2}.

С называется словоизменительной категорией для класса знаков К = {K j } в языке L , если выполняются следующие два условия:

1. (а) При всяком знаке K j обязательно выражается какое-либо, и притом только одно, из значений ‘ si

и

( b ) всякое значение ‘ si ’ обязательно выражается хотя бы при одном знаке K j .

2. Значения ‘ si ’ выражаются регулярно, т. е.:

(a) всякое ‘ si ’ строго композиционно (результат объединения    всякого ‘ si ’ с тем или иным K j всегда может быть вычислен по достаточно общему правилу);

(b) если класс К многочислен, то тогда для всякого ‘ si ’ число элементарных знаков, выражающих ‘ si ’, достаточно мало и распределение этих знаков описывается достаточно общими правилами;

(c) большинство значений ‘ si ’ выражается при всех или почти при всех знаках класса К.

Как можно видеть, три требования условия 2 касаются таких аспектов значений ‘ si ’, которые связаны с тремя основными аспектами характеристики языковых знаков: с семантическим (= означаемым), со звуковым или формальным (= означающим) и с сочетаемостным (= синтактикой).

В двух условиях Определения I .30 эксплицированы два фундаментальных свойства словоизменительных категорий <...>:

– их обязательность (условие 1)

и

– относительная регулярность их выражения (условие 2).

Третье замечательное свойство словоизменительных категорий – это их вездесущий характер: они, а точнее говоря, их элементы – граммемы, чрезвычайно часто встречаются в речи. В самом деле, возьмем, к примеру, французский язык: в нем каждое существительное обязательно выражает две граммемы (числа и определенности), каждое прилагательное – три разных граммемы (рода, числа и степени сравнения), каждый личный глагол – четыре граммемы (наклонения, времени, лица и числа). Отсюда можно заключить, что класс знаков К, относительно которого определяется словоизменительная категория, обычно должен быть важным классом. Это означает, что либо он должен быть многочисленным, как в случае существительного, прилагательного или глагола, либо, будучи малочисленным, он должен объединять элементы, играющие в языке L особую роль – таковы, например, во французском личные местоимения-клитики, которые только одни в языке имеют падеж (je ‘я’ ~ me ‘меня, мне’, il ‘он’ ~ le ‘его’ ~ lui ‘ему’, ...). Фактически дело обстоит именно так, но логически вездесущность все же не является определяющим свойством словоизменительной категории. Можно представить себе словоизменительную категорию, скажем, числа, которая реализуется в некотором языке всего у двух-трех существительных, для которых противопоставление единственного и множественного числа обязательно, тогда как для всех остальных существительных данного языка это противопоставление нерелевантно. В действительности такая словоизменительная категория очень маловероятна, поскольку с семиотической точки зрения она едва ли была бы оправданна (действительно, почему, собственно, некоторое различие должно быть обязательным всего для трех существительных, которые ничем особенным не отличаются?). Тем не менее, с логической точки зрения такая категория не является абсолютно невозможной. Поэтому мы и не включили требование важности класса К в Определение I .30.

Заметим, что требования условия 1 в Определении I .30 обеспечивают, соответственно, то, что категория, о которой идет речь, достаточна, а каждое из ее значений необходимо. <...>

2.2. Понятие граммемы. Теперь нам будет удобно определить понятие граммемы, а затем уже комментировать Определение I .30, поскольку использование этого понятия облегчит формулировку комментариев.

Определение I.31: граммема

Значение называется словоизменительным значением , или граммемой , если оно принадлежит к некоторой словоизменительной категории.

Термин граммема представляется очень удобным благодаря своей краткости и смысловой «прозрачности»; поэтому мы предлагаем сохранить его в указанном смысле, хотя, строго говоря, такое его употребление не совсем корректно. Дело в том, что в лингвистике принято называть грамматическими в первую очередь значения словоизменительных категорий, откуда и произошло название «граммема». Однако в «Курсе общей морфологии» термин грамматические применяется ко всей совокупности словоизменительных и словообразовательных значений ; это кажется нам более естественным с точки зрения современного словоупотребления и более удобным с терминологической точки зрения. Таким образом, мы предлагаем следующую классификацию языковых значений:

языковые значения

лексические

грамматические

словоизменительные

( = граммемы)

словообразовательные

( = дериватемы)

Как можно видеть, мы закрепляем термин граммема за словоизменительными значениями. Таким образом, оказывается, что бывают грамматические значения, представляющие собой не граммемы, а дериватемы <...>.

1. Словоизменительные категории и классы знаков

Любая данная словоизменительная категория всегда характеризует какой-то конкретный класс знаков К. Уже само выделение этого класса определяется, в частности, тем, что всякий знак, относящийся к классу К, требует, чтобы при нем была обязательно выражена одна из граммем изучаемой категории. Например, всякое русское существительное обязательно характеризуется двумя словоизменительными категориями: числом и падежом. Когда русскоязычный говорящий выбирает какое-то существительное, он обязан выбрать и его число (единственное или множественное), и его падеж (именительный, родительный, дательный и т. д.); этой процедуры не может избежать никакое русское существительное.

Замечание. В русском языке имеются, как известно, неизменяемые существительные типа кофе, реле, депо, пальто и т. д., к которым не присоединяются никакие окончания: во всех числах и во всех падежах они сохраняют одну и ту же форму. Однако это не мешает и таким существительным иметь числа и падежи на уровне граммем, что отчетливо проявляется, например, в согласующихся с ними прилагательных: этого кожаного пальто или с этими кожаными пальто , где пальто стоит, соответственно, в родительном единственного и в творительном множественного и навязывает соответствующие граммемы своему определению-прилагательному.

Тот факт, что словоизменительная категория должна определяться только относительно некоторого конкретного класса знаков, нисколько не противоречит тому, что одна и та же словоизменительная категория может быть приложима к двум и более классам знаков, т. е. что она может определяться относительно двух или более классов знаков. Так, в венгерском категория принадлежности <...> охватывает и существительные, и послелоги:

(5) венгерский

существительное nyelv ‘язык’       послелог nélkül ‘без’

ед 1 nyelv + е + т    ‘мой язык’      n é lk ü l + е + т    ‘без меня’

     2 nyelv + е + d    ‘твой язык’      n é lk ü l + е + d    ‘без тебя’

     3 nyelv + е + ø    ‘его язык’        n é lk ü l + е + ø    ‘без него’

мн 1 nyelv + и + nk ‘наш язык’      n é lk ü l + и + nk ‘без нас’

     2 nyelv + е + tek ‘ваш язык’      n é lk ü l + е + tek ‘без вас’

     3 nyelv + ü + k    ‘их язык’         n é lk ü l + и + k    ‘без них’

Аналогично словоизменительная категория времени в гуарани охватывает глагол и существительное, а в японском – глагол и прилагательное.

2. Неглобальный характер словоизменительной категории

Когда мы говорим, что значение ‘ si ’ категории С должно быть выражено при всяком знаке Kj , это вовсе не означает, что ‘ si ’ должно быть выражено при всяком употреблении знака Kj : достаточно, чтобы ‘ si ’ выражалось хотя бы при некоторых употреблениях знака Kj . Возьмем, к примеру, категорию времени глагола во французском языке. Эта категория характеризует все глагольные основы французского языка; иначе говоря, всякий французский глагол как таковой выражает какое-то время: настоящее, или имперфект, или сложное прошедшее и т. д. Однако отсюда вовсе не следует, что временн ы е различия должны выражаться во всех формах французского глагола: так, в инфинитиве и в императиве время не различается. Другой пример: у всякого русского прилагательного различаются три рода (мужской ~ женский ~ средний), но только в единственном числе; во множественном числе роды не различаются (прилагательное имеет одну и ту же форму в сочетании с существительными всех трех родов). Для такого явления имеется вполне очевидное объяснение: несовместимость в рамках одной и той же словоформы тех или иных словоизменительных категорий и/или тех или иных граммем. Чтобы учесть это явление, мы и сформулировали выше <...> уточнение, касающееся смысла словосочетания «обязательно выражаться».

Эта «неглобальность» словоизменительных категорий проявляется также и по-другому: в частности, в существовании дефектных парадигм и частичных граммем <...>.

3. Единственность данного словоизменительного значения при данном знаке

Поскольку элементы одной категории исключают друг друга в одной и той же семантической позиции (= при данном знаке, см. Определение I .29), тот или иной знак из класса К допускает при себе выражение только какого-то одного значения ‘ si ’ из категории С. Это условие (= 1а) не противоречит <...> известным языковым фактам <...>.

Определение 1.30 предусматривает лишь, что всякий знак из класса К требует выражения какой-то одной, и только одной, граммемы рассматриваемой категории; отсюда, однако, не вытекает, что эта граммема должна быть выражена всего один раз. Иначе говоря, наше определение не исключает повторного выражения одной и той же граммемы при том же самом знаке. <...>

Распространенным случаем повторения словоизменительного значения является двойной или даже тройной каузатив:

(7) а. грузинский язык

duγs ‘[он] кипит’ ~

а + duγ + е b + s ‘[он] кипятит’ ~

а + duγ + eb + in + eb + s ‘[он] заставляет кипятить’

b. кечуа

hua ñ u ‘умирать’ ~

hua ñ u + chi (/č i /) ‘делать так, чтобы умер’ = ‘убивать’ ~

hua ñ u + chi + chi ‘заставлять убивать’

с. турецкий

uju - ‘спать’ ~

uju + t ‘делать так, чтобы спал’ = ‘усыплять’ ~

uju + t + dur - ‘заставлять усыплять’ ~

uju + t + dur + t - ‘заставлять заставлять усыплять’.

Однако две различные граммемы одной и той же категории никогда – по определению! – не могут сосуществовать при одном и том же знаке и, в частности, внутри одной и той же словоформы. Если показатели двух различных граммем появляются внутри одной словоформы, то это доказывает, что они принадлежат к двум разным словоизменительным категориям. Например:

(8) В баскском языке существительное, стоящее в некотором падеже, может быть дополнительно маркировано показателем генитива – для указания его синтаксической зависимости от другого существительного:

harri ‘камень’ ~ harri + z (/ s /) [ИНСТР] ‘камнем/из камня’

~ harri + z + ko [ИНСТР + ГЕН] zubi , букв, ‘из камня-ГЕН мост’ = ‘каменный мост’;

eliza (/ elisa /) ‘церковь’ ~   eliza + r а [АЛЛ(АТИВ 3 )] ‘к церкви’

~ eliza + r а + ko [АЛЛ + ГЕН] bidea , букв, ‘к церкви-ГЕН дорога’ = ‘дорога [ведущая] к церкви’.

Это значит, что в баскском есть ДВЕ различные падежные категории: ПАДЕЖ I , или семантический падеж, выражающий некий смысл, который прибавляется к смыслу субстантивной основы (вроде ИНСТР или АЛЛ); и ПАДЕЖ II , или синтаксический падеж, который выражает только синтаксическую зависимость между словоформами.

4. Полнота / неполнота грамматических парадигм

В Определении I .30 не требуется, чтобы ВСЯКИЙ знак класса К допускал при себе любую граммему ‘ si ’: достаточно, чтобы для любого ‘ si ’ класс К содержал по крайней мере один знак, сочетающийся с этим ‘ si ’. Этим условием [ = 1 b ] учитываются два разных языковых явления.

С одной стороны, условие 1 b учитывает дефектные парадигмы: pluralia / singularia tantum , perfectiva / imperfectiva tantum и т. д. Например, английские существительные типа scissors ‘ножницы’ или pants ‘брюки’ не имеют единственного числа; другие английские существительные не имеют множественного числа: honesty ‘честность’ или meat ‘мясо’. Это не мешает, однако, постулировать в английском языке словоизменительную категорию числа, поскольку и единственное, и множественное число оба находят свое выражение при английских существительных. И даже более того: существуют такие английские существительные (на самом деле, их подавляющее большинство), при которых выражается и единственное, и множественное число. Это наиболее частый случай: для данной словоизменительной категории лексического класса К существуют такие лексемы, лексы которых выражают все значения этой категории – или, другими словами, существуют лексемы с полной парадигмой – полной относительно рассматриваемой категории. <...>

С другой стороны, условие 1 b учитывает граммемы, называемые частичными. В самом деле, категория С = {‘ si ’} не может содержать «безработные» граммемы – граммемы, которые не выступали бы по крайней мере при одном из знаков Kjj тем не менее она может содержать такие граммемы, которые выступа­ют только при некоторых, а отнюдь не при всех знаках K j . Так, в русском языке словоизменительная категория падежа содержит граммему «партитив», которая может характеризовать лишь ограниченное подмножество существительных мужского рода и только в единственном числе: [немного] супу / бульону, где суще­ствительные СУП и БУЛЬОН стоят в партитиве (но уже, например, у лексемы БОРЩ партитива нет, и вместо него используется родительный падеж: [немного] *борщу / борща’ , ср. также [немного] мелу , но [немного] камня и т. п.). Русский партитив – это типичный частичный падеж.

5. Стандартность выражения граммем

Требование совершенной композиционности всякого словоизменительного значения (условие 2а в Определении I .30) отнюдь не предполагает его однозначности. В действительности то, что мы называем словоизменительным значением, не является одним значением (= смыслом) в строгом смысле этого термина: это, скорее, удобная этикетка, наклеенная на дизъюнкцию (= на пучок) разных смыслов <...>. Поэтому очень часто приходится говорить, что словоизменительное значение полисемично: оно соответствует нескольким разным смыслам. Так, например, множественное число существительного может обозначать ‘множественность’ (‘более одного’) или ‘различные сорта’ ( вина Франции ), или некое особое подчеркивание ( воды [ Амазонки ], снега ); настоящее время глагола может выражать: действительно настоящее время (‘сейчас’, ‘в момент произнесения’), «историческое настоящее» ( Тогда Цезарь нападает на галлов... ) или же всевременность/вневременность (гномическое настоящее: Вода кипит при 100° С ). Задачей морфологической семантики как раз и является изучение семантического содержания граммем: является ли данная граммема расплывчатой или полисемичной? Если она полисемична, то каковы ее разные смыслы? и т. д. Но каждый отдельный смысл граммемы остается все-таки полностью композиционным.

Условие 2 b в Определении I .30 требует, чтобы в случае, когда класс К многочислен, всякая граммема ‘ s ’ имела более или менее стандартное выражение Это не означает, конечно, что у всех ‘ si ’ должны быть только стандартные средства выражения. Так, в словоизменительной категории числа (существительных) в английском языке две граммемы ‘ед’ и ‘мн’ обладают каждая стандартными средствами выражения: ‘ед’ – -ø, ‘мн’ – /-s , -z , -iz /. Но у каждой из них есть также и другие, не стандартные, средства выражения: ‘ед’ – -us ( alumnus ‘бывший питомец школы или университета, выпускник’), -um ( datum ‘данная величина, данное’), -on ( phenomenon ‘явление’); ‘мн’ – -i ( alumni ‘выпускники’), -a ( data ‘данные’, phenomena ‘явления’), -е ( formulae ‘формулы’), -en ( oxen ‘волы’, children ‘дети’) [и это не считая еще нестандартных апофоний, выражающих множественное число: goose ‘гусь’ ~ geese ‘гуси’, louse ‘вошь’ ~ li се ‘вши’, woman ‘женщина’ ~ women ‘женщины’]. Возникает вопрос – а не стоило ли потребовать стандартного выражения только для некоторых граммем ‘ si ’ или даже вообще отказаться от требования стандартности выражения? Ответить на этот вопрос можно только на основании эмпирических данных: требование стандартности выражения в Определении I .30 было бы ненужным, если бы существовал такой естественный язык, в котором для некоторого многочисленного класса К знаков имелась бы некая бесспорная словоизменительная категория, ни у одной граммемы которой не было бы стандартного показателя. Пока такой язык не будет найден, условие 2 b в нашем определении разумнее сохранить.

Ограничение в условии 2 b («Если класс К многочислен, ...») сформулировано ради небольших (лексически ограниченных) классов, вроде местоимений или вспомогательных глаголов, в которых стандартные средства выражения у граммем могут и отсутствовать: например, падежи английских личных местоимений – номинатив и обликвус 4 – регулярных показателей не имеют (I ‘я’ ~ me ‘меня, мне’, you ‘ты/вы’ ~ you ‘тебя/вас, тебе/вам’, he ‘он’ ~ him ‘его, ему’, she ‘она’ ~ her ‘ее, ей’, it ‘оно’ ~ it ‘его, ему’, we ‘мы’ ~ us ‘нас, нам", they ‘они’ ~ them ‘их, им’). То же самое верно и для французских личных местоимений.

Наконец, условие 2с отражает «универсальный» характер словоизменительной категории – «универсальный» в том смысле, что она охватывает все знаки класса К, и при этом – большинством своих граммем. Иначе говоря, условие 1 b допускает существование частичных граммем, а условие 2с требует, чтобы такие граммемы составляли исключение: большинство граммем словоизменительной категории не могут быть частичными.

Подчеркнем следующую существенную особенность Определения I .30:

Регулярность выражения словоизменительных значений – это относительная (градуальная), а не абсолютная характеристика.

<...>

Градуальный характер грамматической регулярности делает градуальным и само понятие словоизменительной категории, а следовательно, и граммемы. С нашей точки зрения, некоторое значение может быть более или менее словоизменительным; то же верно и относительно категорий. Такое словоупотребление лучше соответствует, на наш взгляд, реальному статусу подобных значений и категорий в естественных языках: <...>.

6. Омонимия граммем

В Определении I .30 не требуется, чтобы показатели ВСЕХ граммем ‘ si ’ одной и той же категории С были попарно различны (= не омонимичны). Это означает, что данное определение допускает такие словоизменительные категории, отдельные граммемы которых всегда выражаются омонимичными показателями. Вот пример:

(9) В русском языке партитивный падеж всегда формально совпадает с дательным; сравните [ немного ] песку [ПАРТ] и [к] песку [ДАТ] или [Налей мне] чаю [ПАРТ] и [ Это придает ] чаю [ДАТ] [ специфический аромат ]. Таким образом, в русском мы имеем падежную граммему [= партитив], показатель которой не является отличным от всех прочих падежных показателей.

7. Граммемы и формы «одного и того же слова»

граммемы различают формы «одного и того же слова»

<...>

Итак, мы будем использовать граммемы для того, чтобы с их помощью описывать семантические различия между лексами одной и той же лексемы <...>.

Граммемы (и квазиграммемы) противопоставляются дериватемам <...>; последние различают разные «слова» (= разные лексемы).<...> (см. ниже)

5. СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГРАММЕМ

5.1. Лексические значения и граммемы в составе высказывания. Мы уже видели, что граммемы, в отличие от лексических значений, обязательны – они навязываются языком безотносительно к желанию говорящего. Отсюда вытекает и их абстрактный характер (они выражают очень общие смыслы, и у них мало прямых связей с внеязыковой действительностью), и их вездесущность (они очень часто встречаются в высказываниях). Все это делает их менее важными с точки зрения языкового общения, но более важными с точки зрения языка как такового. Поясним, что мы имеем в виду.

1. Граммема привлекает внимание слушающего в меньшей степени, чем лексическое значение, и вносит в передачу того или иного смысла гораздо меньший вклад. Смысл, выраженный с помощью слова, имеет для говорящих гораздо больше веса, чем тот же самый смысл, выраженный словоизменительным показателем. В самом деле, в английском, во французском или в русском, где число существительных является граммемой, мы без труда принимаем тот факт, что для каждого существительного указывается число его референтов (‘один’ или ‘более одного’); более того, мы не допустим, чтобы число существительного осталось невыраженным. Напротив, в китайском или вьетнамском, где число граммемой не является, выражение числа при каждом существительном (при помощи лексических показателей, которые, вообще говоря, существуют) воспринимается как чрезмерный педантизм, противоречащий норме узуса. Другой пример: в японском языке каждая глагольная форма обязательно выражает ту степень вежливости и формальности обращения, которая принята для данного говорящего и данного слушающего (около десятка разных граммем); японский глагол просто немыслим вне этих противопоставлений. Напротив, если к каждому английскому, французскому или русскому глаголу присоединять специальные вежливые (или невежливые) слова, служащие эквивалентом японских характеристик наших социальных отношений с собеседником, текст сделается неудобоваримым.

2. Если два значения ‘ s ’ и ‘не s ’ утверждаются одновременно относительно одного и того же элемента –

(13) ‘ X есть одновременно s и не s ’,

– то эффект этого для слушателя будет разным в зависимости от того, является ли ‘ s ’ лексическим или словоизменительным значением, т. е. граммемой.

Если конфликтующие значения оба являются лексическими, то (13) воспринимается как логическое противоречие; если одно из этих двух значений – граммема, то (13) окажется, скорее всего, языковой аномалией; если же оба значения – граммемы, то результат, несомненно, будет предстаатять собой языковую аномалию, или, иначе говоря, неправильное выражение. <...>

Пример

(14) a. J ai vu troix chevaux au nombre de six ‘Я видел трех лошадей в количестве шести’.

b. * J irai chez elle hier ‘Я пойду к ней вчера’.

с. * Il т’ avait dit alors qu il ira chez elle ‘Он мне сказал тогда, что пойдет к ней’.

Фраза (14а) абсурдна: ее нельзя проинтерпретировать никаким разумным образом, но в языковом отношении она безупречна; она построена по-французски грамматически правильно и идиоматично, в ней ничего нельзя исправить. Фраза (14с), напротив, вполне понятна, но содержит ошибку против правил французского языка [нарушено согласование времен в главном и в придаточном предложении], которую можно легко исправить:

с' . Il т ’avait dit alors qu’il irait chez elle.

Во фразе (14 b ) эти две крайности сближаются: она абсурдна и в то же время грамматически неудачна. Можно было бы попытаться исправить и ее, например, так:

b' . Je suis all é chez elle hier ‘Я ходил к ней вчера’,

но из-за ее абсурдности нельзя быть уверенным в правильности такого исправления (вполне можно было бы исправить ее и по-другому: J ’ irai chez elle demain ‘Я пойду к ней завтра’). Чтобы выразить абсурдный смысл фразы (14 b ) безупречным с точки зрения языка образом, следовало бы сказать (14 b "):

b" . J irai chez elle le jour qui pr é c é de imm é diatement le jour d aujourd hui [или: ... la veille d aujourd hui ] ‘Я пойду к ней в тот день, который непосредственно предшествует сегодняшнему’ [или ‘... накануне сегодняшнего дня’].

Мы видим, таким образом, что даже такие лексические и словоизменительные значения, которые семантически равны (= «синонимичны»), не равны с точки зрения того, как они трактуются языком, – и, следовательно, с точки зрения их восприятия носителями языка.

5.2. Описание лексических и грамматических значений. Указанное различие объясняет, как мы полагаем, тот факт, что в соответствии с лингвистической традицией смысл слов и смысл грамматических показателей описывался и до сих пор продолжает описываться двумя разными способами:

• Смысл слова описывается с помощью других слов. Результат такого описания – лексикографическое толкование – в принципе подставим вместо толкуемого слова в тексте ( salva significatione , т. е. с сохранением значения). Например, фр. d é rider ‘веселить’ [букв, ‘обезморщинивать’] = ‘делать менее озабоченным или менее грустным (как бы убирая морщины со лба)’; Rien ne le d é ride [‘Ничто его не веселит’] = ‘ничто не делает его менее озабоченным или менее грустным’, и т.д.

• Смысл грамматического (или, точнее, словоизменительного) показателя описывается с помощью искусственной этикетки, которая не обладает смыслом, непосредственно очевидным наивному носителю языка, и не может выступать в тексте вместо определяемого показателя. Например, фр. - ai - = ‘ imparfait = имперфект’; Il riait [‘Он смеялся’] ≠ *‘ il rit – imparfait ’ [*’Он смеется – имперфект’], и т. д. <...>

1. Различное членение действительности лексическими значениями

Лексика каждого языка членит внеязыковую действительность своим, совершенно особым образом, не таким, как в других языках. Во французском языке различаются MAIN ‘рука (кисть)’ и BRAS ‘рука (от кисти до плеча)’, а также PIED ‘нога (стопа)’ и JAMBE ‘нога (выше стопы, до бедра)’ (те же различия проводятся в английском и в немецком); <...> в славянских, финских и тибето-бирманских языках имеется всего одна лексема для ‘руки (в любой ее части)’ и еще одна – для ‘ноги (в любой ее части)’. Часть спектра, в которой русский язык различает три цвета – ЗЕЛЕНЫЙ, СИНИЙ и ГОЛУБОЙ, покрывается двумя французскими или английскими лексемами: VERT и GREEN ‘зеленый’ vs . BLEU и BLUE ‘голубой/синий’, в то время как в японском на всю эту зону накладывается всего одна лексическая этикетка: AOI ‘зеленый/голубой/синий’. В австралийском языке ньявайги есть специальная лексема для ‘солнца, находящегося очень низко, у самого горизонта’ и еще одна лексема для ‘солнца, стоящего прямо в зените’, но нет лексемы просто для ‘солнца’. В английском языке нельзя простым образом выразить французские смыслы ‘ au fur et à mesure ’ [‘постепенно; по мере того, как’] или ‘ se gener ’ [‘стесняться’], тогда как во французском нет лексем для выражения таких английских смыслов, как ‘ fail ’ [‘не смочь что-л., потерпеть неудачу в чём-л.’] или ‘ facilities ’ [‘удобства, льготы, средства обслуживания’]. <...> Из всего этого вытекает, что лексические значения тоже навязывают говорящему определенный выбор. Так, по-русски можно сказать Он был ранен в руку , но уже в английском или во французском от говорящего потребуется уточнить, в какую именно часть руки – в кисть или выше. Тем не менее такие обязательные выборы никогда не бывают столь же систематичными или регулярными, как обязательные выборы в случае граммем. Обязательный выбор между синим и голубым вообще нигде не повторяется в русском языке, даже хотя бы частично: он совершенно индивидуален и внеположен какой бы то ни было упорядоченной структуре; выбор между main vs . bras и между pied vs . jambe во французском релевантен только по отношению к конечностям; и т. п.

2. Управление лексическими значениями

В синтагматической цепочке одно лексическое значение может требовать наличия другого лексического значения, делая его тем самым обязательным. Здесь имеется в виду управление: так, ‘уважение’ влечет за собой ‘к’, а ‘вражда’ – ‘между’; ‘наказывать’ управляет предлогом ‘за’ [‘за что-либо’]; ‘зависимый’ требует ‘от’. Таким образом, ‘к’ становится обязательным в контексте значения ‘уважение’ и т. д. <...> Но это явление опять-таки не обладает ни такой регулярностью, ни таким систематичным характером, какие бывают у граммем: управление теми или иными лексическими значениями достаточно индивидуально и непоследовательно.

Итак, два указанных отклонения от необязательности лексических значений недостаточны для того, чтобы устранить барьер, отделяющий лексические значения от граммем. Принципиальное различие между ними – граммемы обязательны, а лексические значения необязательны – остается в силе. Впрочем, читатель должен лишний раз вспомнить о том, что в естественных языках проводимые нами различия чаще всего оказываются относительными в гораздо большей мере, чем нам бы того хотелось. <...>

§ 3

СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ: ДЕРИВАТЕМЫ

1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

Наряду с граммемами (такими, как ‘единственное число’ ~ ‘множественное число’ или ‘прошедшее’ ~ ‘настоящее’ ~ ‘будущее’) в естественных языках наблюдаются значения и совсем другого типа, например:

– ‘тот, кто совершает X ’, как фр. dans+eur / танц+ор ‘ celui qui danse ’/’тот, кто танцует’, march+eur / ход+ок ‘ celui qui marche ’/’тот, кто ходит’, experiment+ateur / эксперимент+атор ‘ celui qui experimente ’/’тот, кто экспериментирует’, ...

– ‘место, где профессионально совершают X ’, как фр. boulang+erie / булоч + ная ‘магазин, где (делают и) продают изготовленное пекарем’, patiss + erie / кондитер+ская ‘магазин, где (делают и) продают изготовленное кондитером’, bouch+erie [‘мясная лавка’], parfum+erie [‘парфюмерный магазин’], quincaill + erie [‘скобяная лавка’], ...

– ‘такой, которого можно Х-ить’, как фр. mange+ablе / съед+обный, fais+able / исполн+имый, imagin+able / представ + имый, pot+able / пить+евой, support+able / перенос+имый (‘кого/что можно терпеть’),...

Такие значения в языке бывают довольно многочисленными, и в их важности не может быть никаких сомнений. Это – дериватемы . Они очень похожи на граммемы, и это сходство существенным образом определяется сходством формальных средств выражения, которые используются в языке для маркировки этих двух типов значений. <...>

Наряду со сходством, у дериватем и граммем есть и отличия. Они различаются, прежде всего, следующими двумя важными признаками: в отличие от граммем, дериватемы не обязательны (= говорящий выбирает их, только если у него есть в этом потребность; язык никогда не вынуждает его делать это), а их выражение не обязательно является регулярным (в смысле условия 2 Определения I .30). Иначе говоря, дериватемы не удовлетворяют ни одному из двух условий Определения I .30. Единственное, что сближает их с граммемами, это <...> природа их средств выражения. Указанные характерные свойства дериватем и отражаются в их определении.

2. Определение I.32

Значение называется деривационным (= словообразовательным ) значением , или дериватемой , если, не будучи словоизменительным (т. е. не будучи граммемой), оно выражается языковыми знаками, похожими на те, которыми <...> выражаются словоизменительные значения [<...> морфологическими средствами] <...>.

Например, диминутивность ( = ‘маленький’) во французском языке вовсе не обязательна, да и выражается она нерегулярным образом. Для очень большого числа французских существительных диминутив вообще не существует: * lit + et ‘кроват+ка’, * fen ê tr + ette ‘окошеч + ко’, * crayonn + et ‘карандаш+ик’, * bouteill + ette ‘бутыл + очка’,...; для других диминутив формально существует, но семантически диминутивное образование полностью фразеологизовалось: é paul + ettes ‘погоны’ (букв, ‘плечики’), cheval + et ‘мольберт’ (букв, ‘лошадка’), broch + ette ‘шашлык’ (букв, ‘шпажка’). Но даже и там, где форма диминутива существует и сохраняет диминутивный смысл, отсутствие показателя диминутива отнюдь не выражает значение, противоположное значению ‘маленький’: maisonn + ette ‘маленький дом [= домик]’, men + otte ‘маленькая рука [= ручка]’; однако maison не означает ‘большой дом’ или ‘дом среднего размера’ – так же, как и main не имеет смысла ‘большая рука’ или что-либо в этом роде. Иными словами, смысл диминутива просто прибавляется к другому смыслу, ничего при этом не замещая. Он выбирается говорящим точно так же, как выбираются лексемы: в зависимости от того, что говорящий хочет выразить, от его установок, намерений и т. п. Во всяком случае, язык (здесь это – французский) ничего ему не навязывает.

Однако диминутивность выражается во французском языке морфологическим средством того же типа, что и граммема: суффиксом <...>. Иначе говоря, значение ‘маленький’ выражается во французском языке сходным образом со словоизменительными значениями, и поэтому мы квалифицируем это значение как словообразовательное. Именно сходство в способе выражения и объединяет дериватемы и граммемы в один класс грамматических значений. <...>

Факт, существенный для нас в данном контексте, состоит в том, что дериватемы не обязаны входить в противопоставления: в отличие от граммем, они могут успешно функционировать и вне всякого противопоставления. <...>

Дериватемы занимают промежуточное положение между граммемами, с одной стороны, и лексическими значениями, с другой. Мы полагаем, что между этими множествами значений нет никакой водонепроницаемой переборки, и промежуточные явления имеются в изобилии. <...>

Дериватемы различают разные лексемы.

<...>.

В силу своего необязательного характера дериватемы гораздо ближе (чем граммемы) к лексическим значениям. В действительности, если придерживаться строго семантической точки зрения, дериватемы могли бы быть причислены к лексическим значениям; единственное, что отличает их от этих последних, – это их способ выражения. Такая близость к лексическим значениям влечет за собой следующее свойство дериватем <...>: способность к фразеологизации.

В большом числе своих употреблений дериватема входит в состав фразеологизованной единицы (= основы).

<...>

То, что мы назвали здесь фразеологизованным , называется часто также лексикализованным; для нас эти два выражения совершенно синонимичны.

Примеры

(1) В шведском языке дериватема ‘тот, кто ...’ [= имя деятеля] выражается суффиксом -are; однако большинство существительных на -are фразеологизованы:


Глагол

arbeta ‘работать’

forska ‘исследовать, изучать’

l ä ra ‘обучать’

Существительное

arbet + are ‘рабочий’ = ‘работник ручного труда в промышленности’ [ ≠ т от, кто работает’]

  forsk + are ‘исследователь’ = ‘тот, кто профессионально занимается научными исследованиями’ ≠ ‘тот, кто исследует’]

l ä r + are ‘преподаватель, учитель’ [ ≠ ‘тот, кто обучает’]


Имеются такие шведские существительные на - are , которые практически не фразеологизованы ( bada ‘купаться’ ~ bad + are ‘купальщик’); можно образовать и новые существительные на - are , которые будут семантически вполне прозрачны. Но над ними всегда нависает угроза фразеологизации.

Граммемы (и квазиграммемы, см. ниже), напротив, как правило, фразеологизации не подвергаются. Разумеется, и здесь найдется достаточно много исключений, но все случаи фразеологизации словоизменительных форм характеризуются следующими тремя свойствами.

Во-первых, они редки: очень мало словоизменительных форм допускают фразеологизацию.

Во-вторых, они довольно-таки разрозненны (= не систематичны):

(2)    а. исп. recib í ‘квитанция, расписка в получении’, букв, ‘я-получил’ [1 ед претерита индикатива от глагола recibir ];

b. рус. вечером – букв, творительный падеж единств, числа от вечер ;

с. англ, glasses ‘очки’, букв. мн. число от glass ‘стекло’;

d. фр . [ sainte ] nitouche ‘ недотрога ’ [ = п у touche! ‘не трогай этого!’]

И наконец, в-третьих, даже в тех случаях, когда некоторая систематичность фразеологизации словоизменительных форм все же наблюдается, фразеологизованные формы остаются в меньшинстве и – что еще важнее – сосуществуют при этом наряду с исходными не фразеологизованными формами, не вытесняя их (чего не бывает обычно с фразеологизованными дериватами 5 ). Так, во французском языке имеется много номинализованных инфинитивов и причастий, подвергшихся сильной фразеологизации: le boire ‘питье, напиток’, le coucher ‘отход ко сну’, le d î ner ‘обед’, le repentir ‘раскаяние’,... или ип vendu ‘предатель, продавшийся’, un arr ê t é ‘постановление, решение’, ип relev é ‘выписка, ведомость’, ип re ç u ‘квитанция, расписка’, ип rat é ‘осечка; неудачник’,... [Ср. глаголы, к которым восходят эти номинализованные инфинитивы и причастия: boire ‘пить’, соис h е r ‘ложиться спать’, d î ner ‘обедать’, repentir ‘раскаиваться’, vendre ‘продавать’, arr ê ter ‘решать, постановлять’, relever ‘выделять; делать выписки’, recevoir ‘получать’, rater ‘срываться, давать осечку’.] Однако такие лексемы функционируют в речи наряду с не фразео-логизованными словоизменительными формами boire , соис h е r , d î ner и т.д. (тогда как, например, для шведской производной лексемы L Ä RARE ‘(школьный) учитель’ нет соответствующей нефразеологизованной лексемы, которая значила бы просто ‘тот, кто учит’). < ... >

5. СОПОСТАВЛЕНИЕ ДЕРИВАТЕМ С ГРАММЕМАМИ

5.1. Семь свойств дериватем. Дериватемы обладают целым рядом свойств, отличающих их от граммем <...>.

1. Конкретность

Дериватема обычно довольно конкретна – или, во всяком случае, более конкретна, чем какая-нибудь граммема того же языка: ‘место, где [обычно] Х-ят’, ‘инструмент для Х-ения’,..., ‘удар Х-ом’, ‘язык народа X ’ и т. д. Но при этом, однако, не исключены и весьма абстрактные дериватемы – такие, как, например, чисто синтаксические дериватемы (отглагольное имя, отыменное прилагательное, отадъективное наречие).

2. Сравнительно ограниченная сочетаемость

У дериватемы обычно наблюдается сравнительно ограниченная сочетаемость (что вытекает из ее конкретности: очевидно, что смысл ‘язык народа X ’ может сочетаться только с названием народа, а смысл ‘житель Х-а’ – только с названием страны или населенного пункта). Однако в то же время обнаруживаются и дериватемы с более абстрактным смыслом (см. выше) и, как следствие этого, с более широкой сочетаемостью; так обстоит дело, например, с диминутивностью ( = уменьшительностью): смысл ‘маленький’ может комбинироваться – с чисто семантической точки зрения – с любым существительным, обозначающим физический объект. Тем не менее даже в таких случаях сочетаемость дериватемы имеет тенденцию быть капризной и не регулярной; зачастую она бывает ограничена чисто формальными особенностями корня или даже просто языковым узусом.

3. Нестандартность выражения

У дериватемы может быть много нестандартных средств выражения с весьма нелогичным распределением.

(4) Так, в испанском языке название жителя некоторой местности образуется при помощи следующих суффиксов:

-асо ( austriaco , от Austria ), -ano ( toledano , от Toledo ), -enco ( ibicenco , от Ibiza ), - ense ( almeriense , o т Almer í a ), -eño ( madrile ñ o , от Madrid ), -es ( leon é s , от L é on ), - í ( tetuan í, от Tetuan ), -ino ( alicantino , om Alicante ), -ita ( estagirita , от Estagira ) плюс еще несколько редких суффиксов.

Таким образом, у дериватемы ‘тот, кто происходит из / живет в X ’ в испанском языке имеется более десятка разных показателей, распределение которых отражает скорее их историю, чем какие-либо синхронические закономерности. Такое разнообразие средств выражения граммеме, как правило, не свойственно. В то же время дериватема, у которой есть только стандартные средства выражения, – это тоже вполне обычное явление. Например:

(5) В турецком языке дериватема ‘язык народа X ’ выражается посредством одного-единственного показателя [реально наблюдаемые у него четыре варианта – -cа / 3 а /, -се, -ç а / ç а /, -ç е – обусловлены фонологической структурой корня]:

Fransiz ‘француз’ ~ fransizca ‘французский язык’

Fin ‘финн’ ~ fince ‘финский язык’

Rus ‘русский’ ~ rusça ‘русский язык’

Türk ‘турок’ ~ türkçe ‘турецкий язык’

<...>

4. Связи с синтаксисом

Дериватема обычно не связана с синтаксисом, или, иначе говоря, дериватемы, как правило, не участвуют в сложной игре отношений между словоформами данной фразы. <...>

В частности, мы не знаем языка, в котором имелось бы правило следующего типа:

«Когда прилагательное служит определением к существительному, образованному при помощи словообразовательного суффикса -eur [наиболее стандартный французский суффикс имени деятеля; ≈ русск. -тель], это прилагательное должно быть само снабжено особым суффиксом, например, тоже суффиксом -eur ; таким образом должны получаться сочетания вроде vendeur serviableur , букв, ‘услужливцовый продавец’, coureurs rapideurs , букв, ‘быстру-новые бегуны’, и т. д.» <...>

Иначе говоря, дериватемы не используются в правилах согласования или управления – в отличие от граммем, для которых это в высшей степени типично. <...>

5. Амальгамирование с лексическими значениями

Дериватема может легко амальгамироваться с лексическим значением, так что все вместе выражается морфологически нечленимым корнем <...>.

(6) В английском языке мы имеем:


a. baker ‘пекарь’

    packer ‘упаковщик’

   painter ‘художник’

  hunter ‘охотник’

b. chef ‘шеф [-повар]’

    smith ‘ кузнец ’

    mechanic ‘ механик ’

    surgeon ‘хирург’


Дериватема ‘тот, кто...’, которая в словах из колонки а выражается суффиксом -еr , в словах из колонки b амальгамирована с семантическим содержанием корня; в английском языке нет глаголов, морфологически соответствующих существительным из (6 b ).

Однако такое же амальгамирование вполне возможно и для граммем:

(7) а. По-английски sheep означает ‘овца, ед/мн’, поскольку можно сказать и My sheep is ... ‘Моя овца [есть]...’, и My sheep are ... ‘Мои овцы [есть]...’.

b. В славянских языках граммемы глагольного вида ‘совершенный вид’ и ‘несовершенный вид’ часто амальгамируются с семантическим содержанием глагольного корня; так, например, в болгарском покаж ( ) означает ‘покажу’, т. е. это корень совершенного вида [а несовершенный вид образуется прибавлением суффикса: показ + в (- a м) ]; лов ( ) означает ‘ловлю’, т. е. несовершенный вид [а совершенный вид образуется прибавлением префикса: за + лов(-я)}.

С другой стороны, есть дериватемы, которые никогда не участвуют в подобных амальгамах. К таким дериватемам относится, например, дериватема ‘язык народа X ’ в турецком языке (см. выше пример (5)): никакое простое, морфологически нечленимое турецкое существительное не означает ‘язык того или иного народа’: все названия языков обязательно содержат суффикс -са.

6. Линейное расположение ближе к корню

Средства выражения дериватем обычно располагаются ближе к корню, чем средства выражения граммем: так, в английском языке мы имеем не * formal + ed + ize , a formal + ize + d ‘формал + изова + л’, не * pack + s + er , a pack + er + s ‘упаков + щик + и’; в испанском – mes + ita + s ‘стол + ик + и’, а не * mesa + s + ita ; и т. д.

Однако и здесь бывают исключения:

(8) а. В немецком языке мы имеем Kind + er + chen ‘детишки’, где Kind = ‘ребенок’, -еr = ‘множественное число’ [граммема], a -chen = ‘уменьшительность’ [дериватема]. <...>

с. В испанском языке heroic + а + mente ‘героически’, где -а- = ‘женский род’ [граммема] и -mente – суффикс отадъективного наречия [дерива­тема]. <...>

d. В русском языке работа + ет + ся [как], где работа- – это основа, -ет – окончание 3 ед в настоящем времени [граммема], а -ся – возвратный суффикс, служащий для образования от одного глагола другого со значением ‘процесс Х-а идет Y -ово’ [дериватема].

е. В венгерском языке kedves + ebb + en ‘более любезным образом’, где kedves = ‘любезный’, -ebb = ‘сравнительная степень’ [граммема] и -en = суффикс отадъективного наречия [дериватема]. <...>

7. Изменение части речи

Дериватема часто изменяет часть речи основы, к которой она прибавлена: так, во французском chant + eur ‘певец’ образовано от chant + er ‘петь’, apt + itude ‘способность, пригодность’ – от apte ‘пригодный, способный’, baign + ade ‘купание’ – от ( se ) baign + er ‘купать(ся)’, puniss + able ‘наказуемый’ – от pun + ir ‘наказывать’, chin + ois ‘китайский’ – от Chine ‘Китай’, sensibil + is + er ‘делать чувствительным’ – от sensible ‘чувствительный’ и т. д. И напротив, типичная граммема (число и падеж существительных; время, наклонение и залог глаголов, а также их лицо и число; род и падеж прилагательных; и т. д.) не изменяет исходную часть речи.

Это утверждение верно, разумеется, только в общем и целом. В действительности, имеются, с одной стороны, такие граммемы, как ‘причастие’, ‘деепричастие’, ‘производное наречие’, которые изменяют исходную часть речи. (Можно даже задаться вопросом – и это достаточно часто делают – относится ли инфинитив к той же части речи, что и личный глагол; тот же вопрос возникает и относительно степеней сравнения.) Мы, однако, убеждены, что причастия или деепричастия от некоторого глагола, равно как и его инфинитивы, представляют собой формы одной и той же лексемы. С другой стороны, такие безусловные дериватемы, как ‘снова’ (франц. re -), ‘самостоятельно, сам’ (франц. auto-) или ‘маленький и милый’ (уменьшительность), не говоря уже о способах действия и других отглагольных образованиях (типа франц. tir + aill (- er ) ‘теребить, тормошить’ от tir ( - er ) ‘тащить, тянуть’, или é criv + ass ( - er ) ‘пописывать’ от é criv ( - er ) ‘писать’, crach + ot ( - er ) ‘поплевывать’ от crach ( - er ) ‘плевать’ и т. д. или же рус. переболеть, перессориться... и т. д.) не изменяют исходную часть речи.

Тем не менее большинство граммем действительно не оказывает никакого воздействия на часть речи при словоизменении, тогда как для дериватем изменение части речи весьма характерно; вероятно, такое изменение свойственно большинству дериватем.

Граммемы характеризуются семью противоположными свойствами (1' – 7'). Читатель может в качестве упражнения сформулировать их для себя сам; а мы сейчас просто приведем их, в параллель к свойствам дериватем, перечисленным выше.


Дериватемы

имеют тенденцию

1. быть конкретными;

2. иметь относительно ограниченную сочетаемость;

3. иметь нестандартные средства выражения;

4. оставаться вне сферы действия синтаксических правил;

5. допускать амальгамирование с лексическими значениями;

6. выражаться показателями, располагающимися ближе к корню, чем показатели граммем;

7. изменять часть речи исходной основы.

Граммемы

имеют тенденцию

1'. быть абстрактными;

2'. иметь относительно широкую сочетаемость;

3'. иметь стандартные средства выражения;

4'. фигурировать в синтаксических правилах;

5'. избегать амальгамирования с лексическими значениями;

6'. выражаться показателями, располагающимися дальше от корня, чем показатели дериватем;

7'. не изменять часть речи исходной основы.


Ни одно из этих свойств, взятое в отдельности, не может однозначно определять дериватему. Однако взятые в совокупности, они позволяют наметить границу между дериватемами и граммемами. Правда, для каждого свойства можно найти контрпримеры; однако эти контрпримеры все же представляют собой исключения или очень частные случаи, наблюдаемые лишь в весьма специфических контекстах. <...>

Поскольку дериватемы ближе к лексическим значениям, чем граммемы, постольку они и более универсальны: в значительном числе языков граммемы отсутствуют (= нет словоизменения), но зато языков без дериватем (= без словообразования), по-видимому, не существует. <...>

Если в языке есть словоизменение, то в нем обязательно есть также и словообразование.

(Обратное, разумеется, неверно).

В какой мере этот тезис справедлив – это пока еще открытый эмпирический вопрос.

6. Важный промежуточный случай: квазиграммема

<...> Граммемы и дериватемы разграничиваются не абсолютно. <...>

Существуют значения, выражаемые регулярно, но не обязательные; не входя ни в какую словоизменительную категорию, они должны были бы считаться дериватемами, если бы не их непременная регулярность. Во всех остальных отношениях они больше похожи на граммемы: они абстрактны, обнаруживают неограниченную или по крайней мере достаточно широкую сочетаемость, имеют стандартные средства выражения, фигурируют в синтаксических правилах и никогда (или почти никогда) не амальгамируются с лексическими значениями; среди них есть и такие, что их показатели располагаются дальше от корня, чем показатели некоторых граммем. Кроме того, что еще важнее, они не подвергаются фразеологизации, т.е. они всегда строго композиционны. <...>

В английском языке притяжательный суффикс -’s не является обязательным: он не противопоставляется другим суффиксам и не имеет статуса показателя падежа. ‘Притяжательность’ в английском очень похожа на дериватему; однако если признать её таковой, это будет весьма абстрактная дериватема, обладающая стандартными средствами выражения, фигурирующая в синтаксических правилах <...> не подвергающаяся амальгамированию с лексическими значениями (см. выше, 5.1, 5) и имеющая показатель, который идет в словоформе за показателем граммемы числа: chldr + en + ’ s ‘детский’, ox + en + ’ s ‘принадлежащий быкам, бычий’. <...> Мы предлагаем называть грамматические значения проиллюстрированного типа квазисловоизменительными или квазиграммемами. <...>

Значение называется квазисловоизменительным значением, или квазиграммемой, если, не будучи граммемой, оно достаточно похоже на граммемы и выражается регулярным образом (подобно граммемам).


1 Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Т.1, Москва – Вена: «Языки русской культуры», Венский славистический альманах, Издательская группа «Прогресс», 1997, с.240 – 287.

2 Не проявляется на поверхностном уровне. – прим. сост.

3 Внешне-местный направительный падеж. – прим. сост.

4 Форма косвенных падежей. – прим. сост.

5 Дериват – производная. – прим. сост.



© Copyright by YourSITE.com