Теория языка
Курс общей морфологии
By И.А. Мельчук
Sep 6, 2007, 23:40

Глава V

Грамматические значения как подкласс языковых значений

§ 1

Приступая к изучению языковх значений, следует прежде всего провести линию, разделяющую их на два главных класса: лексические значения и грамматические значения. <...>

Лексические значения характеризуются четырьмя следующими свойствами:

1. Они универсальны в том смысле, что ни один язык не может обойтись без них. Более того, обязательно наличествуя в каждом языке, они составляют подавляющее большинство во всем инвентаре значений: почти 100% для любого языка.

2. Они образуют открытое множество: в языке непрерывно появляются новые лексические значения и исчезают какие-то из имеющихся старых лексических значений. (Причина очевидна: прямая связь лексических значений с внешним миром, см. непосредственно ниже). Однако – и это очень важно – этот приток и отток ничего не меняет в языке или, во всяком случае, меняет очень мало.

3. Они более или менее прямо связаны с внеязыковой действительностью. Как правило, то или иное лексическое значение соответствует какому-то физическому или психическому явлению: объекту, процессу, событию, свойству, отношению и т. п.

4. Их невозможно достаточно простым образом свести к системе четких обобщенных оппозиций; иначе говоря, они не очень хорошо структурированы. (Тем не менее лексические значения все же образуют структуру – но гораздо менее строгую и симметричную, чем та, в которую организованы грамматические значения.)

грамматические значения, напротив, характеризуются четырьмя противоположными свойствами:

1'. Они не универсальны в том смысле, что в принципе ничто не мешает языку обходиться без них. Даже в тех языках, где они присутствуют, они всегда в меньшинстве: по грубой оценке, они составляют всего ¹/_{10 000} инвентаря значений или даже еще меньше.

Замечание. Мы не знаем, существует ли такой естественный язык, в котором грамматических значений не было бы вовсе. Похоже, что таким языком является вьетнамский <...>. Во всяком случае, логически вполне возможно представить себе язык без грамматических – т.е. словоизменительных и словообразовательных – значений. (Внимание! Это совсем не означает, что у такого языка вовсе не будет грамматики. Язык L , не имеющий грамматических значений, обязательно имеет синтаксис, правила которого работают с неизменяемыми словоформами, располагая их в правильно построенные последовательности. Можно сказать, что грамматика подобного языка основывается целиком на лексических значениях.)

2'. Они образуют закрытое множество. Очень редко бывает так, чтобы в языке возникали новые грамматические значения, а какие-то другие, наоборот, исчезали. Если это и случается, то соответствующий процесс протекает крайне медленно. Более того, такие изменения существенно затрагивают весь язык: в результате он обычно оказывается другим языком. Слегка преувеличивая, мы можем сказать, что изменения в языке – это, прежде всего, изменения его грамматических значений.

3'. Они мало связаны (а иногда и вообще не связаны) с внеязыковой действительностью. Каждое грамматическое значение, как правило, относится к некоторому лексическому значению; оно классифицирует, модифицирует или связывает лексические значения в речи. Грамматические значения являются значениями, так сказать, второго порядка. Они отражают, главным образом, концептуализацию мира говорящими.

4'. Они достаточно легко сводятся в хорошо организованную систему четких обобщенных оппозиций, образуя высоко структурированные и достаточно очевидные множества. Так, для всякого носителя русского языка ‘множественное [число]’ образует систему с ‘единственным [числом]’, а ‘настоящее [время]’ – с ‘прошедшим’ и ‘будущим’. Однако трудно, если не невозможно, постулировать похожую систему, например, для таких значений, как ‘обучать’, ‘кристальный’ или ‘мясо’.

Чтобы сделать характеризуемое различие более наглядным, расположим указанные свойства языковых значений в две параллельные колонки:

В некотором важном смысле

язык определяется специфической системой своих грамматических значений.

Среди грамматических значений можно выделить весьма важный подкласс: словоизменительные, или флективные, значения <...>. Словоизменительные значения – это прототипические грамматические значения <...>.

В самом деле, что касается лексических значений, то говорящий свободно выбирает их в зависимости, с одной стороны, от того, о чем говорится, а с другой – от его собственных желаний, склонностей и способностей. Разумеется, язык накладывает и на этот выбор определенные ограничения, предоставляя в распоряжение говорящего фиксированный инвентарь наличных значений, из которых он и вынужден выбирать. Но это – единственное ограничение; например, говорящий вообще не обязан выбирать что бы то ни было (в частности, он может и просто промолчать).

Словоизменительные же значения – важный подкласс грамматических значений – напротив, навязываются говорящему его языком: язык предписывает ему тот или иной выбор, исходя из выбранных ранее лексических значений и соответствующих знаков.

Примеры

Представим себе француза и японца, которые захотели описать нам свою совместную прогулку вдоль реки. Исключительно по своей воле оба могут решить говорить (или не говорить) о некотором ‘корабле’; но если уж они решили это сделать, то француз обязан – его обязывает к этому французский язык! – сделать тут же и еще один выбор: указать, сколько их, этих кораблей – один или много? По-французски (как и по-русски) невозможно оставить неясным количество объектов, о которых идет речь; следует сказать либо (1а), либо (1 b ), но не (1с):

(1) французский

а. J ’ ai vu ип bat еаи ‘Я увидел корабль’.

b. J ’ ai vu d е s b а t еаих ‘Я увидел корабли’.

с. *J’ai vu bat еаи .

Так обстоит дело потому, что во французском языке значения ‘единственное число’ и ‘множественное число’ являются словоизменительными значениями. У японца же есть на этот счет свобода выбора, и он может сказать просто (2):

(2) японский

Нипе g а               т i е t а, букв. ‘Корабль был-видим’,

корабль-СУБЪ видеть-ПРОШ

что может означать ‘корабль’ или ‘корабли’, так как значения единственного и множественного числа в японском языке словоизменительными не являются. Конечно, если японец хочет, то он всегда может уточнить: Нипе g а па ns оото т i е t а, букв. ‘Корабль несколько был-видим’ или Нипе g а iss оо т i е t а, букв. ‘Корабль один был-видим’. Однако если он и уточняет число увиденных объектов, он делает это по своей собственной воле, а не потому, что этого требует японский язык. Контраст по сравнению с французским налицо.

Разберем еще один пример, представляющий ту же проблему. Пусть нам даны четыре (более или менее) синонимичные фразы на четырех разных языках.

(3) а. рус. Вчера я встретил знакомую .

     b. англ. Y е st е rd ау I те t ап ас quai п tan се.

     с. исп . Ayer encontré à ипа conocida.

     d. вьетн . Н ô т qua tôi g ặ p một ng u ˘ ’   ời quen.

Каждая из этих фраз – достаточно точный перевод трех остальных; иначе говоря, англичанин, переводя (За), (Зс) и (3d) на английский, скажет (З b ) и т. д. Таким образом, все они означают примерно одно и то же, выражая одни и те же лексические значения:

– ‘ вчера ’, ‘yesterday’, ‘ayer’, ‘ hôm qua’;

– ‘я’, ‘ I , ‘уо’ [соответствующая словоформа элидируется 2 на поверхности], ‘ t ô i ’;

– ‘встретить’, ‘ meet ’, ‘ encontrar ’, ‘ g ặ p ’;

– ‘знакомая’, ‘ acquaintance ’, ‘ conocida ’, ‘ ng u ˘ ’   ời quen ’.

Напротив, словоизменительные значения во фразах (За) – (3d) очень разные.

В русской, в английской и в испанской фразах у глагола выражено прошедшее время: значения типа ‘настоящее’, ‘прошедшее’ и ‘будущее’ в этих языках – словоизменительные, так что невозможно употребить глагол в личной форме и изъявительном наклонении, не указав при этом время обозначаемого события. Не так обстоит дело во вьетнамском: глагольное время там не является словоизменительным значением, и глагол g ặ p ‘встретить’ не содержит никакого, указания на время; время события выражено словосочетанием h ô m qua ‘прошедший день’ [ = ‘вчера’].

В русской фразе выражен пол говорящего: он мужчина, и потому глагол встретил ставится в мужском роде (в отличие от встретила, встретило). Род русского глагола является словоизменительным значением (в прошедшем времени); говоря о прошлом событии, говорящий вынужден указывать пол денотата подлежащего (если оно обозначает существо), тогда как в трех других языках такой необходимости нет. Кроме того, русский глагол требует указывать число подлежащего ( встретил стоит в единственном числе, в отличие от множественного встретили ), а испанский язык идет еще дальше: в испанском личном глаголе нужно указывать и лицо, и число подлежащего ( encontre – это 1ед, в отличие от encontraste [2ед], encontrd [Зед]) и т. д.) – т. е. охарактеризовать подлежащее до такой степени, что личное местоимение уо ‘я’ становится избыточным и используется только для выражения эмфазы (‘я, а не кто-либо другой’). Английский и вьетнамский глагол – в (З b ) и (3d) – не допускают выражения числа и лица подлежащего.

Наконец, в русском и испанском, где имеется грамматическое различие существительных по роду, обязательно указывается и пол знакомого: это – женщина ( знакомая, в отличие от знакомый; точно так же различаются conocida и conocido ). В английском же и во вьетнамском значение пола знакомого остается невыраженным.

Таким образом, 1) глагольное время оказывается словоизменительным значением в английском, испанском и в русском, 2) род и число глагола (в прошедшем времени) – в русском, и 3) число и лицо глагола – в испанском. (Значения ‘мужской пол’ и ‘женский пол’, обязательно выражаемые при определенных названиях лиц в русском и в испанском, суть словообразовательные значения, см. ниже.) Во вьетнамском же мы вообще не находим никаких словоизменительных значений (возможно, только в рамках нашего примера).

Теперь, когда читатель создал себе в общих чертах представление о грамматических значениях, пора попытаться определить соответствующее понятие. Прежде всего, уточним, что наш иллюстративный материал в (1) – (3) касался только словоизменительных значений. Именно их мы и попытаемся определить и детально рассмотреть в первую очередь (§ 2), чтобы затем перейти к другому подклассу грамматических значений: к словообразовательным значениям (§ 3). Словоизменительные и словообразовательные значения, взятые вместе, как раз и образуют класс грамматических значений <...>.

Лексические значения – это немаркированный член оппозиции «лексическое ~ грамматическое».

<...>

§ 2

СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ: ГРАММЕМЫ

Мы уже убедились, что существенным свойством словоизменительных значений, рассмотренных в § 1, является их обязательный характер; в определенных позициях они навязываются языком независимо от воли говорящего:

Grammatica ars obligatoria

‘Грамматика – это искусство владеть обязательным’.

Это изречение средневековых схоластов и будет для нас исходным пунктом.

1. ПОНЯТИЕ КАТЕГОРИИ

Определение I.29: категория

Категорией называется максимальное множество значений, исключающих друг друга в одной и той же позиции (семантической или логической).

Примеры

(1) Категория цвета в любом языке содержит все «колористические» значения, выразимые в этом языке: например, ‘красный’, ‘синий’, ‘желтый’,... в русском.

(2) Категория ‘транспортные средства’ в любом языке содержит все значения соответствующих выражений: ‘легковая машина’, ‘грузовик’, ‘автобус’...в русском.

(3) Категория глагольного времени во французском содержит (согласно традиционной грамматике!) десять значений: ‘настоящее’, ‘имперфект’, ‘простое прошедшее’, ‘сложное прошедшее’, ‘плюсквамперфект’, ‘предпрошедшее’, ‘простое будущее’, ‘будущее предварительное’, ‘будущее в прошедшем’, ‘будущее предварительное в прошедшем’; в русском категория времени содержит всего три значения: ‘настоящее’, ‘прошедшее’, ‘будущее’.

(4) Категория рода прилагательных во французском языке содержит два значения: ‘мужской’ и ‘женский’; в русском языке род прилагательных объединяет три значения: ‘мужской’, ‘женский’ и ‘средний’.

Комментарии к Определению I.29

Определение I .29 требует трех дополнительных разъяснений:

– Максимальность охвата категории.

– Взаимоисключающий характер элементов категории.

– Минимальное число элементов в категории.

1. Любая категория объединяет все значения, которые исключают друг друга в одной и той же данной позиции по чисто семантическим причинам. Это и выражается эпитетом максимальное [ множество ] в составе определения. К примеру, мужской род и женский род в русском языке категории не образуют: ведь имеется еще и средний род (см. пример (4) выше).

2. Из того что все элементы одной категории исключают друг друга, следует, что в нормальных условиях никакое языковое значение не может одновременно характеризоваться посредством двух других значений, принадлежащих к одной и той же категории. Например, никакой ‘ X ’ не может быть одновременно ‘красным’ и ‘синим’: *’красный синий X ’; никакое существительное не может стоять сразу и в единственном, и во множественном числе и т. д.

Требование, чтобы все элементы одной и той же категории взаимоисключались в одной и той же позиции (семантической или логической), необходимо вот почему: в некоторых случаях могут исключать друг друга значения разных категорий, и это происходит по чисто языковым причинам, не имеющим отношения к семантике или к логике, т. е. к содержанию рассматриваемых значений. Например, по-русски множественное число у прилагательного исключает род (три рода различаются у русского прилагательного только в единственном числе); это, однако, ни в какой мере не является исключенностью в одной и той же позиции: у русского прилагательного для числа имеется одна позиция, а для рода – другая. (Заметим, что, например, во французском или в итальянском прилагательное различает роды как в единственном, так и во множественном числе.) Следовательно, эта исключенность несущественна для формирования категорий числа и рода у русского прилагательного.

3. Категория никогда не содержит меньше двух элементов – поскольку значения одной категории должны, по определению, исключать друг друга, а для этого требуется по крайней мере два противопоставленных значения.

2. СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ И ЗНАЧЕНИЯ

2.1. Понятие словоизменительной категории. Среди категорий следует выделять <...> один весьма важный подкласс: словоизменительные категории. Словоизменительная категория обязательна по отношению к некоторому данному классу знаков рассматриваемого языка L : если говорящий использует в речи знак из этого класса, он вынужден (а вынуждает его именно язык L ) выбрать один из элементов рассматриваемой категории и выразить выбранный элемент при том знаке, который приводит в действие механизм указанного выбора. Подчеркнем, что все происходит именно так при условии, что выражению выбранного элемента не препятствует какой-либо аналогичный выбор, произведенный ранее. Эта оговорка необходима в силу того, что некоторые элементы тех или иных категорий не совместимы друг с другом (так, например, во французских формах инфинитива не выражаются время и наклонение и т. п.). Таким образом, формулировку «обязательно выражается» в составе приводимого ниже определения следует понимать как «выражается всегда, когда это не приводит к несовместимости».

Определение I.30: словоизменительная категория

Пусть имеется категория С, содержащая значения ‘ s_i ’ :

С = {‘s₁’, ‘s₂’,..., ‘s_n’ | n ≥ 2}.

С называется словоизменительной категорией для класса знаков К = {K _j } в языке L , если выполняются следующие два условия:

1. (а) При всяком знаке K _j обязательно выражается какое-либо, и притом только одно, из значений ‘ s_i ’

и

( b ) всякое значение ‘ s_i ’ обязательно выражается хотя бы при одном знаке K _j .

2. Значения ‘ s_i ’ выражаются регулярно, т. е.:

(a) всякое ‘ s_i ’ строго композиционно (результат объединения    всякого ‘ s_i ’ с тем или иным K _j всегда может быть вычислен по достаточно общему правилу);

(b) если класс К многочислен, то тогда для всякого ‘ s_i ’ число элементарных знаков, выражающих ‘ s_i ’, достаточно мало и распределение этих знаков описывается достаточно общими правилами;

(c) большинство значений ‘ s_i ’ выражается при всех или почти при всех знаках класса К.

Как можно видеть, три требования условия 2 касаются таких аспектов значений ‘ s_i ’, которые связаны с тремя основными аспектами характеристики языковых знаков: с семантическим (= означаемым), со звуковым или формальным (= означающим) и с сочетаемостным (= синтактикой).

В двух условиях Определения I .30 эксплицированы два фундаментальных свойства словоизменительных категорий <...>:

– их обязательность (условие 1)

и

– относительная регулярность их выражения (условие 2).

Третье замечательное свойство словоизменительных категорий – это их вездесущий характер: они, а точнее говоря, их элементы – граммемы, чрезвычайно часто встречаются в речи. В самом деле, возьмем, к примеру, французский язык: в нем каждое существительное обязательно выражает две граммемы (числа и определенности), каждое прилагательное – три разных граммемы (рода, числа и степени сравнения), каждый личный глагол – четыре граммемы (наклонения, времени, лица и числа). Отсюда можно заключить, что класс знаков К, относительно которого определяется словоизменительная категория, обычно должен быть важным классом. Это означает, что либо он должен быть многочисленным, как в случае существительного, прилагательного или глагола, либо, будучи малочисленным, он должен объединять элементы, играющие в языке L особую роль – таковы, например, во французском личные местоимения-клитики, которые только одни в языке имеют падеж (je ‘я’ ~ me ‘меня, мне’, il ‘он’ ~ le ‘его’ ~ lui ‘ему’, ...). Фактически дело обстоит именно так, но логически вездесущность все же не является определяющим свойством словоизменительной категории. Можно представить себе словоизменительную категорию, скажем, числа, которая реализуется в некотором языке всего у двух-трех существительных, для которых противопоставление единственного и множественного числа обязательно, тогда как для всех остальных существительных данного языка это противопоставление нерелевантно. В действительности такая словоизменительная категория очень маловероятна, поскольку с семиотической точки зрения она едва ли была бы оправданна (действительно, почему, собственно, некоторое различие должно быть обязательным всего для трех существительных, которые ничем особенным не отличаются?). Тем не менее, с логической точки зрения такая категория не является абсолютно невозможной. Поэтому мы и не включили требование важности класса К в Определение I .30.

Заметим, что требования условия 1 в Определении I .30 обеспечивают, соответственно, то, что категория, о которой идет речь, достаточна, а каждое из ее значений необходимо. <...>

2.2. Понятие граммемы. Теперь нам будет удобно определить понятие граммемы, а затем уже комментировать Определение I .30, поскольку использование этого понятия облегчит формулировку комментариев.

Определение I.31: граммема

Значение называется словоизменительным значением , или граммемой , если оно принадлежит к некоторой словоизменительной категории.

Термин граммема представляется очень удобным благодаря своей краткости и смысловой «прозрачности»; поэтому мы предлагаем сохранить его в указанном смысле, хотя, строго говоря, такое его употребление не совсем корректно. Дело в том, что в лингвистике принято называть грамматическими в первую очередь значения словоизменительных категорий, откуда и произошло название «граммема». Однако в «Курсе общей морфологии» термин грамматические применяется ко всей совокупности словоизменительных и словообразовательных значений ; это кажется нам более естественным с точки зрения современного словоупотребления и более удобным с терминологической точки зрения. Таким образом, мы предлагаем следующую классификацию языковых значений:

Как можно видеть, мы закрепляем термин граммема за словоизменительными значениями. Таким образом, оказывается, что бывают грамматические значения, представляющие собой не граммемы, а дериватемы <...>.

1. Словоизменительные категории и классы знаков

Любая данная словоизменительная категория всегда характеризует какой-то конкретный класс знаков К. Уже само выделение этого класса определяется, в частности, тем, что всякий знак, относящийся к классу К, требует, чтобы при нем была обязательно выражена одна из граммем изучаемой категории. Например, всякое русское существительное обязательно характеризуется двумя словоизменительными категориями: числом и падежом. Когда русскоязычный говорящий выбирает какое-то существительное, он обязан выбрать и его число (единственное или множественное), и его падеж (именительный, родительный, дательный и т. д.); этой процедуры не может избежать никакое русское существительное.

Замечание. В русском языке имеются, как известно, неизменяемые существительные типа кофе, реле, депо, пальто и т. д., к которым не присоединяются никакие окончания: во всех числах и во всех падежах они сохраняют одну и ту же форму. Однако это не мешает и таким существительным иметь числа и падежи на уровне граммем, что отчетливо проявляется, например, в согласующихся с ними прилагательных: этого кожаного пальто или с этими кожаными пальто , где пальто стоит, соответственно, в родительном единственного и в творительном множественного и навязывает соответствующие граммемы своему определению-прилагательному.

Тот факт, что словоизменительная категория должна определяться только относительно некоторого конкретного класса знаков, нисколько не противоречит тому, что одна и та же словоизменительная категория может быть приложима к двум и более классам знаков, т. е. что она может определяться относительно двух или более классов знаков. Так, в венгерском категория принадлежности <...> охватывает и существительные, и послелоги:

(5) венгерский

существительное nyelv ‘язык’       послелог nélkül ‘без’

ед 1 nyelv + е + т    ‘мой язык’      n é lk ü l + е + т    ‘без меня’

     2 nyelv + е + d    ‘твой язык’      n é lk ü l + е + d    ‘без тебя’

     3 nyelv + е + ø    ‘его язык’        n é lk ü l + е + ø    ‘без него’

мн 1 nyelv + и + nk ‘наш язык’      n é lk ü l + и + nk ‘без нас’

     2 nyelv + е + tek ‘ваш язык’      n é lk ü l + е + tek ‘без вас’

     3 nyelv + ü + k    ‘их язык’         n é lk ü l + и + k    ‘без них’

Аналогично словоизменительная категория времени в гуарани охватывает глагол и существительное, а в японском – глагол и прилагательное.

2. Неглобальный характер словоизменительной категории

Когда мы говорим, что значение ‘ s_i ’ категории С должно быть выражено при всяком знаке K_j , это вовсе не означает, что ‘ s_i ’ должно быть выражено при всяком употреблении знака K_j : достаточно, чтобы ‘ s_i ’ выражалось хотя бы при некоторых употреблениях знака K_j . Возьмем, к примеру, категорию времени глагола во французском языке. Эта категория характеризует все глагольные основы французского языка; иначе говоря, всякий французский глагол как таковой выражает какое-то время: настоящее, или имперфект, или сложное прошедшее и т. д. Однако отсюда вовсе не следует, что временн ы е различия должны выражаться во всех формах французского глагола: так, в инфинитиве и в императиве время не различается. Другой пример: у всякого русского прилагательного различаются три рода (мужской ~ женский ~ средний), но только в единственном числе; во множественном числе роды не различаются (прилагательное имеет одну и ту же форму в сочетании с существительными всех трех родов). Для такого явления имеется вполне очевидное объяснение: несовместимость в рамках одной и той же словоформы тех или иных словоизменительных категорий и/или тех или иных граммем. Чтобы учесть это явление, мы и сформулировали выше <...> уточнение, касающееся смысла словосочетания «обязательно выражаться».

Эта «неглобальность» словоизменительных категорий проявляется также и по-другому: в частности, в существовании дефектных парадигм и частичных граммем <...>.

3. Единственность данного словоизменительного значения при данном знаке

Поскольку элементы одной категории исключают друг друга в одной и той же семантической позиции (= при данном знаке, см. Определение I .29), тот или иной знак из класса К допускает при себе выражение только какого-то одного значения ‘ s_i ’ из категории С. Это условие (= 1а) не противоречит <...> известным языковым фактам <...>.

Определение 1.30 предусматривает лишь, что всякий знак из класса К требует выражения какой-то одной, и только одной, граммемы рассматриваемой категории; отсюда, однако, не вытекает, что эта граммема должна быть выражена всего один раз. Иначе говоря, наше определение не исключает повторного выражения одной и той же граммемы при том же самом знаке. <...>

Распространенным случаем повторения словоизменительного значения является двойной или даже тройной каузатив:

(7) а. грузинский язык

duγs ‘[он] кипит’ ~

а + duγ + е b + s ‘[он] кипятит’ ~

а + duγ + eb + in + eb + s ‘[он] заставляет кипятить’

b. кечуа

hua ñ u ‘умирать’ ~

hua ñ u + chi (/č i /) ‘делать так, чтобы умер’ = ‘убивать’ ~

hua ñ u + chi + chi ‘заставлять убивать’

с. турецкий

uju - ‘спать’ ~

uju + t – ‘делать так, чтобы спал’ = ‘усыплять’ ~

uju + t + dur - ‘заставлять усыплять’ ~

uju + t + dur + t - ‘заставлять заставлять усыплять’.

Однако две различные граммемы одной и той же категории никогда – по определению! – не могут сосуществовать при одном и том же знаке и, в частности, внутри одной и той же словоформы. Если показатели двух различных граммем появляются внутри одной словоформы, то это доказывает, что они принадлежат к двум разным словоизменительным категориям. Например:

(8) В баскском языке существительное, стоящее в некотором падеже, может быть дополнительно маркировано показателем генитива – для указания его синтаксической зависимости от другого существительного:

harri ‘камень’ ~ harri + z (/ s /) [ИНСТР] ‘камнем/из камня’

~ harri + z + ko [ИНСТР + ГЕН] zubi , букв, ‘из камня-ГЕН мост’ = ‘каменный мост’;

eliza (/ elisa /) ‘церковь’ ~   eliza + r а [АЛЛ(АТИВ 3 )] ‘к церкви’

~ eliza + r а + ko [АЛЛ + ГЕН] bidea , букв, ‘к церкви-ГЕН дорога’ = ‘дорога [ведущая] к церкви’.

Это значит, что в баскском есть ДВЕ различные падежные категории: ПАДЕЖ I , или семантический падеж, выражающий некий смысл, который прибавляется к смыслу субстантивной основы (вроде ИНСТР или АЛЛ); и ПАДЕЖ II , или синтаксический падеж, который выражает только синтаксическую зависимость между словоформами.

4. Полнота / неполнота грамматических парадигм

В Определении I .30 не требуется, чтобы ВСЯКИЙ знак класса К допускал при себе любую граммему ‘ s_i ’: достаточно, чтобы для любого ‘ s_i ’ класс К содержал по крайней мере один знак, сочетающийся с этим ‘ s_i ’. Этим условием [ = 1 b ] учитываются два разных языковых явления.

С одной стороны, условие 1 b учитывает дефектные парадигмы: pluralia / singularia tantum , perfectiva / imperfectiva tantum и т. д. Например, английские существительные типа scissors ‘ножницы’ или pants ‘брюки’ не имеют единственного числа; другие английские существительные не имеют множественного числа: honesty ‘честность’ или meat ‘мясо’. Это не мешает, однако, постулировать в английском языке словоизменительную категорию числа, поскольку и единственное, и множественное число оба находят свое выражение при английских существительных. И даже более того: существуют такие английские существительные (на самом деле, их подавляющее большинство), при которых выражается и единственное, и множественное число. Это наиболее частый случай: для данной словоизменительной категории лексического класса К существуют такие лексемы, лексы которых выражают все значения этой категории – или, другими словами, существуют лексемы с полной парадигмой – полной относительно рассматриваемой категории. <...>

С другой стороны, условие 1 b учитывает граммемы, называемые частичными. В самом деле, категория С = {‘ s_i ’} не может содержать «безработные» граммемы – граммемы, которые не выступали бы по крайней мере при одном из знаков Kjj тем не менее она может содержать такие граммемы, которые выступа­ют только при некоторых, а отнюдь не при всех знаках K _j . Так, в русском языке словоизменительная категория падежа содержит граммему «партитив», которая может характеризовать лишь ограниченное подмножество существительных мужского рода и только в единственном числе: [немного] супу / бульону, где суще­ствительные СУП и БУЛЬОН стоят в партитиве (но уже, например, у лексемы БОРЩ партитива нет, и вместо него используется родительный падеж: [немного] *борщу / борща’ , ср. также [немного] мелу , но [немного] камня и т. п.). Русский партитив – это типичный частичный падеж.

5. Стандартность выражения граммем

Требование совершенной композиционности всякого словоизменительного значения (условие 2а в Определении I .30) отнюдь не предполагает его однозначности. В действительности то, что мы называем словоизменительным значением, не является одним значением (= смыслом) в строгом смысле этого термина: это, скорее, удобная этикетка, наклеенная на дизъюнкцию (= на пучок) разных смыслов <...>. Поэтому очень часто приходится говорить, что словоизменительное значение полисемично: оно соответствует нескольким разным смыслам. Так, например, множественное число существительного может обозначать ‘множественность’ (‘более одного’) или ‘различные сорта’ ( вина Франции ), или некое особое подчеркивание ( воды [ Амазонки ], снега ); настоящее время глагола может выражать: действительно настоящее время (‘сейчас’, ‘в момент произнесения’), «историческое настоящее» ( Тогда Цезарь нападает на галлов... ) или же всевременность/вневременность (гномическое настоящее: Вода кипит при 100° С ). Задачей морфологической семантики как раз и является изучение семантического содержания граммем: является ли данная граммема расплывчатой или полисемичной? Если она полисемична, то каковы ее разные смыслы? и т. д. Но каждый отдельный смысл граммемы остается все-таки полностью композиционным.

Условие 2 b в Определении I .30 требует, чтобы в случае, когда класс К многочислен, всякая граммема ‘ s ’ имела более или менее стандартное выражение Это не означает, конечно, что у всех ‘ s_i ’ должны быть только стандартные средства выражения. Так, в словоизменительной категории числа (существительных) в английском языке две граммемы ‘ед’ и ‘мн’ обладают каждая стандартными средствами выражения: ‘ед’ – -ø, ‘мн’ – /-s , -z , -iz /. Но у каждой из них есть также и другие, не стандартные, средства выражения: ‘ед’ – -us ( alumnus ‘бывший питомец школы или университета, выпускник’), -um ( datum ‘данная величина, данное’), -on ( phenomenon ‘явление’); ‘мн’ – -i ( alumni ‘выпускники’), -a ( data ‘данные’, phenomena ‘явления’), -е ( formulae ‘формулы’), -en ( oxen ‘волы’, children ‘дети’) [и это не считая еще нестандартных апофоний, выражающих множественное число: goose ‘гусь’ ~ geese ‘гуси’, louse ‘вошь’ ~ li се ‘вши’, woman ‘женщина’ ~ women ‘женщины’]. Возникает вопрос – а не стоило ли потребовать стандартного выражения только для некоторых граммем ‘ s_i ’ или даже вообще отказаться от требования стандартности выражения? Ответить на этот вопрос можно только на основании эмпирических данных: требование стандартности выражения в Определении I .30 было бы ненужным, если бы существовал такой естественный язык, в котором для некоторого многочисленного класса К знаков имелась бы некая бесспорная словоизменительная категория, ни у одной граммемы которой не было бы стандартного показателя. Пока такой язык не будет найден, условие 2 b в нашем определении разумнее сохранить.

Ограничение в условии 2 b («Если класс К многочислен, ...») сформулировано ради небольших (лексически ограниченных) классов, вроде местоимений или вспомогательных глаголов, в которых стандартные средства выражения у граммем могут и отсутствовать: например, падежи английских личных местоимений – номинатив и обликвус 4 – регулярных показателей не имеют (I ‘я’ ~ me ‘меня, мне’, you ‘ты/вы’ ~ you ‘тебя/вас, тебе/вам’, he ‘он’ ~ him ‘его, ему’, she ‘она’ ~ her ‘ее, ей’, it ‘оно’ ~ it ‘его, ему’, we ‘мы’ ~ us ‘нас, нам", they ‘они’ ~ them ‘их, им’). То же самое верно и для французских личных местоимений.

Наконец, условие 2с отражает «универсальный» характер словоизменительной категории – «универсальный» в том смысле, что она охватывает все знаки класса К, и при этом – большинством своих граммем. Иначе говоря, условие 1 b допускает существование частичных граммем, а условие 2с требует, чтобы такие граммемы составляли исключение: большинство граммем словоизменительной категории не могут быть частичными.

Подчеркнем следующую существенную особенность Определения I .30:

Регулярность выражения словоизменительных значений – это относительная (градуальная), а не абсолютная характеристика.

<...>

Градуальный характер грамматической регулярности делает градуальным и само понятие словоизменительной категории, а следовательно, и граммемы. С нашей точки зрения, некоторое значение может быть более или менее словоизменительным; то же верно и относительно категорий. Такое словоупотребление лучше соответствует, на наш взгляд, реальному статусу подобных значений и категорий в естественных языках: <...>.

6. Омонимия граммем

В Определении I .30 не требуется, чтобы показатели ВСЕХ граммем ‘ s_i ’ одной и той же категории С были попарно различны (= не омонимичны). Это означает, что данное определение допускает такие словоизменительные категории, отдельные граммемы которых всегда выражаются омонимичными показателями. Вот пример:

(9) В русском языке партитивный падеж всегда формально совпадает с дательным; сравните [ немного ] песку [ПАРТ] и [к] песку [ДАТ] или [Налей мне] чаю [ПАРТ] и [ Это придает ] чаю [ДАТ] [ специфический аромат ]. Таким образом, в русском мы имеем падежную граммему [= партитив], показатель которой не является отличным от всех прочих падежных показателей.

7. Граммемы и формы «одного и того же слова»

граммемы различают формы «одного и того же слова»

<...>

Итак, мы будем использовать граммемы для того, чтобы с их помощью описывать семантические различия между лексами одной и той же лексемы <...>.

Граммемы (и квазиграммемы) противопоставляются дериватемам <...>; последние различают разные «слова» (= разные лексемы).<...> (см. ниже)

5. СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГРАММЕМ

5.1. Лексические значения и граммемы в составе высказывания. Мы уже видели, что граммемы, в отличие от лексических значений, обязательны – они навязываются языком безотносительно к желанию говорящего. Отсюда вытекает и их абстрактный характер (они выражают очень общие смыслы, и у них мало прямых связей с внеязыковой действительностью), и их вездесущность (они очень часто встречаются в высказываниях). Все это делает их менее важными с точки зрения языкового общения, но более важными с точки зрения языка как такового. Поясним, что мы имеем в виду.

1. Граммема привлекает внимание слушающего в меньшей степени, чем лексическое значение, и вносит в передачу того или иного смысла гораздо меньший вклад. Смысл, выраженный с помощью слова, имеет для говорящих гораздо больше веса, чем тот же самый смысл, выраженный словоизменительным показателем. В самом деле, в английском, во французском или в русском, где число существительных является граммемой, мы без труда принимаем тот факт, что для каждого существительного указывается число его референтов (‘один’ или ‘более одного’); более того, мы не допустим, чтобы число существительного осталось невыраженным. Напротив, в китайском или вьетнамском, где число граммемой не является, выражение числа при каждом существительном (при помощи лексических показателей, которые, вообще говоря, существуют) воспринимается как чрезмерный педантизм, противоречащий норме узуса. Другой пример: в японском языке каждая глагольная форма обязательно выражает ту степень вежливости и формальности обращения, которая принята для данного говорящего и данного слушающего (около десятка разных граммем); японский глагол просто немыслим вне этих противопоставлений. Напротив, если к каждому английскому, французскому или русскому глаголу присоединять специальные вежливые (или невежливые) слова, служащие эквивалентом японских характеристик наших социальных отношений с собеседником, текст сделается неудобоваримым.

2. Если два значения ‘ s ’ и ‘не s ’ утверждаются одновременно относительно одного и того же элемента –

(13) ‘ X есть одновременно s и не s ’,

– то эффект этого для слушателя будет разным в зависимости от того, является ли ‘ s ’ лексическим или словоизменительным значением, т. е. граммемой.

Если конфликтующие значения оба являются лексическими, то (13) воспринимается как логическое противоречие; если одно из этих двух значений – граммема, то (13) окажется, скорее всего, языковой аномалией; если же оба значения – граммемы, то результат, несомненно, будет предстаатять собой языковую аномалию, или, иначе говоря, неправильное выражение. <...>

Пример

(14) a. J ’ ai vu troix chevaux au nombre de six ‘Я видел трех лошадей в количестве шести’.

b. * J ’ irai chez elle hier ‘Я пойду к ней вчера’.

с. * Il т’ avait dit alors qu ’ il ira chez elle ‘Он мне сказал тогда, что пойдет к ней’.

Фраза (14а) абсурдна: ее нельзя проинтерпретировать никаким разумным образом, но в языковом отношении она безупречна; она построена по-французски грамматически правильно и идиоматично, в ней ничего нельзя исправить. Фраза (14с), напротив, вполне понятна, но содержит ошибку против правил французского языка [нарушено согласование времен в главном и в придаточном предложении], которую можно легко исправить:

с' . Il т ’avait dit alors qu’il irait chez elle.

Во фразе (14 b ) эти две крайности сближаются: она абсурдна и в то же время грамматически неудачна. Можно было бы попытаться исправить и ее, например, так:

b' . Je suis all é chez elle hier ‘Я ходил к ней вчера’,

но из-за ее абсурдности нельзя быть уверенным в правильности такого исправления (вполне можно было бы исправить ее и по-другому: J ’ irai chez elle demain ‘Я пойду к ней завтра’). Чтобы выразить абсурдный смысл фразы (14 b ) безупречным с точки зрения языка образом, следовало бы сказать (14 b "):

b" . J ’ irai chez elle le jour qui pr é c é de imm é diatement le jour d ’ aujourd ’ hui [или: ... la veille d ’ aujourd ’ hui ] ‘Я пойду к ней в тот день, который непосредственно предшествует сегодняшнему’ [или ‘... накануне сегодняшнего дня’].

Мы видим, таким образом, что даже такие лексические и словоизменительные значения, которые семантически равны (= «синонимичны»), не равны с точки зрения того, как они трактуются языком, – и, следовательно, с точки зрения их восприятия носителями языка.

5.2. Описание лексических и грамматических значений. Указанное различие объясняет, как мы полагаем, тот факт, что в соответствии с лингвистической традицией смысл слов и смысл грамматических показателей описывался и до сих пор продолжает описываться двумя разными способами:

• Смысл слова описывается с помощью других слов. Результат такого описания – лексикографическое толкование – в принципе подставим вместо толкуемого слова в тексте ( salva significatione , т. е. с сохранением значения). Например, фр. d é rider ‘веселить’ [букв, ‘обезморщинивать’] = ‘делать менее озабоченным или менее грустным (как бы убирая морщины со лба)’; Rien ne le d é ride [‘Ничто его не веселит’] = ‘ничто не делает его менее озабоченным или менее грустным’, и т.д.

• Смысл грамматического (или, точнее, словоизменительного) показателя описывается с помощью искусственной этикетки, которая не обладает смыслом, непосредственно очевидным наивному носителю языка, и не может выступать в тексте вместо определяемого показателя. Например, фр. - ai - = ‘ imparfait = имперфект’; Il riait [‘Он смеялся’] ≠ *‘ il rit – imparfait ’ [*’Он смеется – имперфект’], и т. д. <...>

1. Различное членение действительности лексическими значениями

Лексика каждого языка членит внеязыковую действительность своим, совершенно особым образом, не таким, как в других языках. Во французском языке различаются MAIN ‘рука (кисть)’ и BRAS ‘рука (от кисти до плеча)’, а также PIED ‘нога (стопа)’ и JAMBE ‘нога (выше стопы, до бедра)’ (те же различия проводятся в английском и в немецком); <...> в славянских, финских и тибето-бирманских языках имеется всего одна лексема для ‘руки (в любой ее части)’ и еще одна – для ‘ноги (в любой ее части)’. Часть спектра, в которой русский язык различает три цвета – ЗЕЛЕНЫЙ, СИНИЙ и ГОЛУБОЙ, покрывается двумя французскими или английскими лексемами: VERT и GREEN ‘зеленый’ vs . BLEU и BLUE ‘голубой/синий’, в то время как в японском на всю эту зону накладывается всего одна лексическая этикетка: AOI ‘зеленый/голубой/синий’. В австралийском языке ньявайги есть специальная лексема для ‘солнца, находящегося очень низко, у самого горизонта’ и еще одна лексема для ‘солнца, стоящего прямо в зените’, но нет лексемы просто для ‘солнца’. В английском языке нельзя простым образом выразить французские смыслы ‘ au fur et à mesure ’ [‘постепенно; по мере того, как’] или ‘ se gener ’ [‘стесняться’], тогда как во французском нет лексем для выражения таких английских смыслов, как ‘ fail ’ [‘не смочь что-л., потерпеть неудачу в чём-л.’] или ‘ facilities ’ [‘удобства, льготы, средства обслуживания’]. <...> Из всего этого вытекает, что лексические значения тоже навязывают говорящему определенный выбор. Так, по-русски можно сказать Он был ранен в руку , но уже в английском или во французском от говорящего потребуется уточнить, в какую именно часть руки – в кисть или выше. Тем не менее такие обязательные выборы никогда не бывают столь же систематичными или регулярными, как обязательные выборы в случае граммем. Обязательный выбор между синим и голубым вообще нигде не повторяется в русском языке, даже хотя бы частично: он совершенно индивидуален и внеположен какой бы то ни было упорядоченной структуре; выбор между main vs . bras и между pied vs . jambe во французском релевантен только по отношению к конечностям; и т. п.

2. Управление лексическими значениями

В синтагматической цепочке одно лексическое значение может требовать наличия другого лексического значения, делая его тем самым обязательным. Здесь имеется в виду управление: так, ‘уважение’ влечет за собой ‘к’, а ‘вражда’ – ‘между’; ‘наказывать’ управляет предлогом ‘за’ [‘за что-либо’]; ‘зависимый’ требует ‘от’. Таким образом, ‘к’ становится обязательным в контексте значения ‘уважение’ и т. д. <...> Но это явление опять-таки не обладает ни такой регулярностью, ни таким систематичным характером, какие бывают у граммем: управление теми или иными лексическими значениями достаточно индивидуально и непоследовательно.

Итак, два указанных отклонения от необязательности лексических значений недостаточны для того, чтобы устранить барьер, отделяющий лексические значения от граммем. Принципиальное различие между ними – граммемы обязательны, а лексические значения необязательны – остается в силе. Впрочем, читатель должен лишний раз вспомнить о том, что в естественных языках проводимые нами различия чаще всего оказываются относительными в гораздо большей мере, чем нам бы того хотелось. <...>

§ 3

СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ: ДЕРИВАТЕМЫ

1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

Наряду с граммемами (такими, как ‘единственное число’ ~ ‘множественное число’ или ‘прошедшее’ ~ ‘настоящее’ ~ ‘будущее’) в естественных языках наблюдаются значения и совсем другого типа, например:

– ‘тот, кто совершает X ’, как фр. dans+eur / танц+ор ‘ celui qui danse ’/’тот, кто танцует’, march+eur / ход+ок ‘ celui qui marche ’/’тот, кто ходит’, experiment+ateur / эксперимент+атор ‘ celui qui experimente ’/’тот, кто экспериментирует’, ...

– ‘место, где профессионально совершают X ’, как фр. boulang+erie / булоч + ная ‘магазин, где (делают и) продают изготовленное пекарем’, patiss + erie / кондитер+ская ‘магазин, где (делают и) продают изготовленное кондитером’, bouch+erie [‘мясная лавка’], parfum+erie [‘парфюмерный магазин’], quincaill + erie [‘скобяная лавка’], ...

– ‘такой, которого можно Х-ить’, как фр. mange+ablе / съед+обный, fais+able / исполн+имый, imagin+able / представ + имый, pot+able / пить+евой, support+able / перенос+имый (‘кого/что можно терпеть’),...

Такие значения в языке бывают довольно многочисленными, и в их важности не может быть никаких сомнений. Это – дериватемы . Они очень похожи на граммемы, и это сходство существенным образом определяется сходством формальных средств выражения, которые используются в языке для маркировки этих двух типов значений. <...>

Наряду со сходством, у дериватем и граммем есть и отличия. Они различаются, прежде всего, следующими двумя важными признаками: в отличие от граммем, дериватемы не обязательны (= говорящий выбирает их, только если у него есть в этом потребность; язык никогда не вынуждает его делать это), а их выражение не обязательно является регулярным (в смысле условия 2 Определения I .30). Иначе говоря, дериватемы не удовлетворяют ни одному из двух условий Определения I .30. Единственное, что сближает их с граммемами, это <...> природа их средств выражения. Указанные характерные свойства дериватем и отражаются в их определении.

2. Определение I.32

Значение называется деривационным (= словообразовательным ) значением , или дериватемой , если, не будучи словоизменительным (т. е. не будучи граммемой), оно выражается языковыми знаками, похожими на те, которыми <...> выражаются словоизменительные значения [<...> морфологическими средствами] <...>.

Например, диминутивность ( = ‘маленький’) во французском языке вовсе не обязательна, да и выражается она нерегулярным образом. Для очень большого числа французских существительных диминутив вообще не существует: * lit + et ‘кроват+ка’, * fen ê tr + ette ‘окошеч + ко’, * crayonn + et ‘карандаш+ик’, * bouteill + ette ‘бутыл + очка’,...; для других диминутив формально существует, но семантически диминутивное образование полностью фразеологизовалось: é paul + ettes ‘погоны’ (букв, ‘плечики’), cheval + et ‘мольберт’ (букв, ‘лошадка’), broch + ette ‘шашлык’ (букв, ‘шпажка’). Но даже и там, где форма диминутива существует и сохраняет диминутивный смысл, отсутствие показателя диминутива отнюдь не выражает значение, противоположное значению ‘маленький’: maisonn + ette ‘маленький дом [= домик]’, men + otte – ‘маленькая рука [= ручка]’; однако maison не означает ‘большой дом’ или ‘дом среднего размера’ – так же, как и main не имеет смысла ‘большая рука’ или что-либо в этом роде. Иными словами, смысл диминутива просто прибавляется к другому смыслу, ничего при этом не замещая. Он выбирается говорящим точно так же, как выбираются лексемы: в зависимости от того, что говорящий хочет выразить, от его установок, намерений и т. п. Во всяком случае, язык (здесь это – французский) ничего ему не навязывает.

Однако диминутивность выражается во французском языке морфологическим средством того же типа, что и граммема: суффиксом <...>. Иначе говоря, значение ‘маленький’ выражается во французском языке сходным образом со словоизменительными значениями, и поэтому мы квалифицируем это значение как словообразовательное. Именно сходство в способе выражения и объединяет дериватемы и граммемы в один класс грамматических значений. <...>

Факт, существенный для нас в данном контексте, состоит в том, что дериватемы не обязаны входить в противопоставления: в отличие от граммем, они могут успешно функционировать и вне всякого противопоставления. <...>

Дериватемы занимают промежуточное положение между граммемами, с одной стороны, и лексическими значениями, с другой. Мы полагаем, что между этими множествами значений нет никакой водонепроницаемой переборки, и промежуточные явления имеются в изобилии. <...>

Дериватемы различают разные лексемы.

<...>.

В силу своего необязательного характера дериватемы гораздо ближе (чем граммемы) к лексическим значениям. В действительности, если придерживаться строго семантической точки зрения, дериватемы могли бы быть причислены к лексическим значениям; единственное, что отличает их от этих последних, – это их способ выражения. Такая близость к лексическим значениям влечет за собой следующее свойство дериватем <...>: способность к фразеологизации.

В большом числе своих употреблений дериватема входит в состав фразеологизованной единицы (= основы).

<...>

То, что мы назвали здесь фразеологизованным , называется часто также лексикализованным; для нас эти два выражения совершенно синонимичны.

Примеры

(1) В шведском языке дериватема ‘тот, кто ...’ [= имя деятеля] выражается суффиксом -are; однако большинство существительных на -are фразеологизованы:

Глагол

arbeta ‘работать’

forska ‘исследовать, изучать’

l ä ra ‘обучать’

Существительное

arbet + are ‘рабочий’ = ‘работник ручного труда в промышленности’ [ ≠ т от, кто работает’]

  forsk + are ‘исследователь’ = ‘тот, кто профессионально занимается научными исследованиями’ ≠ ‘тот, кто исследует’]

l ä r + are ‘преподаватель, учитель’ [ ≠ ‘тот, кто обучает’]

Имеются такие шведские существительные на - are , которые практически не фразеологизованы ( bada ‘купаться’ ~ bad + are ‘купальщик’); можно образовать и новые существительные на - are , которые будут семантически вполне прозрачны. Но над ними всегда нависает угроза фразеологизации.

Граммемы (и квазиграммемы, см. ниже), напротив, как правило, фразеологизации не подвергаются. Разумеется, и здесь найдется достаточно много исключений, но все случаи фразеологизации словоизменительных форм характеризуются следующими тремя свойствами.

Во-первых, они редки: очень мало словоизменительных форм допускают фразеологизацию.

Во-вторых, они довольно-таки разрозненны (= не систематичны):

(2)    а. исп. recib í ‘квитанция, расписка в получении’, букв, ‘я-получил’ [1 ед претерита индикатива от глагола recibir ];

b. рус. вечером – букв, творительный падеж единств, числа от вечер ;

с. англ, glasses ‘очки’, букв. мн. число от glass ‘стекло’;

d. фр . [ sainte ] nitouche ‘ недотрога ’ [ = п ’ у touche! ‘не трогай этого!’]

И наконец, в-третьих, даже в тех случаях, когда некоторая систематичность фразеологизации словоизменительных форм все же наблюдается, фразеологизованные формы остаются в меньшинстве и – что еще важнее – сосуществуют при этом наряду с исходными не фразеологизованными формами, не вытесняя их (чего не бывает обычно с фразеологизованными дериватами 5 ). Так, во французском языке имеется много номинализованных инфинитивов и причастий, подвергшихся сильной фразеологизации: le boire ‘питье, напиток’, le coucher ‘отход ко сну’, le d î ner ‘обед’, le repentir ‘раскаяние’,... или ип vendu ‘предатель, продавшийся’, un arr ê t é ‘постановление, решение’, ип relev é ‘выписка, ведомость’, ип re ç u ‘квитанция, расписка’, ип rat é ‘осечка; неудачник’,... [Ср. глаголы, к которым восходят эти номинализованные инфинитивы и причастия: boire ‘пить’, соис h е r ‘ложиться спать’, d î ner ‘обедать’, repentir ‘раскаиваться’, vendre ‘продавать’, arr ê ter ‘решать, постановлять’, relever ‘выделять; делать выписки’, recevoir ‘получать’, rater ‘срываться, давать осечку’.] Однако такие лексемы функционируют в речи наряду с не фразео-логизованными словоизменительными формами boire , соис h е r , d î ner и т.д. (тогда как, например, для шведской производной лексемы L Ä RARE ‘(школьный) учитель’ нет соответствующей нефразеологизованной лексемы, которая значила бы просто ‘тот, кто учит’). < ... >

5. СОПОСТАВЛЕНИЕ ДЕРИВАТЕМ С ГРАММЕМАМИ

5.1. Семь свойств дериватем. Дериватемы обладают целым рядом свойств, отличающих их от граммем <...>.

1. Конкретность

Дериватема обычно довольно конкретна – или, во всяком случае, более конкретна, чем какая-нибудь граммема того же языка: ‘место, где [обычно] Х-ят’, ‘инструмент для Х-ения’,..., ‘удар Х-ом’, ‘язык народа X ’ и т. д. Но при этом, однако, не исключены и весьма абстрактные дериватемы – такие, как, например, чисто синтаксические дериватемы (отглагольное имя, отыменное прилагательное, отадъективное наречие).

2. Сравнительно ограниченная сочетаемость

У дериватемы обычно наблюдается сравнительно ограниченная сочетаемость (что вытекает из ее конкретности: очевидно, что смысл ‘язык народа X ’ может сочетаться только с названием народа, а смысл ‘житель Х-а’ – только с названием страны или населенного пункта). Однако в то же время обнаруживаются и дериватемы с более абстрактным смыслом (см. выше) и, как следствие этого, с более широкой сочетаемостью; так обстоит дело, например, с диминутивностью ( = уменьшительностью): смысл ‘маленький’ может комбинироваться – с чисто семантической точки зрения – с любым существительным, обозначающим физический объект. Тем не менее даже в таких случаях сочетаемость дериватемы имеет тенденцию быть капризной и не регулярной; зачастую она бывает ограничена чисто формальными особенностями корня или даже просто языковым узусом.

3. Нестандартность выражения

У дериватемы может быть много нестандартных средств выражения с весьма нелогичным распределением.

(4) Так, в испанском языке название жителя некоторой местности образуется при помощи следующих суффиксов:

-асо ( austriaco , от Austria ), -ano ( toledano , от Toledo ), -enco ( ibicenco , от Ibiza ), - ense ( almeriense , o т Almer í a ), -eño ( madrile ñ o , от Madrid ), -es ( leon é s , от L é on ), - í ( tetuan í, от Tetuan ), -ino ( alicantino , om Alicante ), -ita ( estagirita , от Estagira ) плюс еще несколько редких суффиксов.

Таким образом, у дериватемы ‘тот, кто происходит из / живет в X ’ в испанском языке имеется более десятка разных показателей, распределение которых отражает скорее их историю, чем какие-либо синхронические закономерности. Такое разнообразие средств выражения граммеме, как правило, не свойственно. В то же время дериватема, у которой есть только стандартные средства выражения, – это тоже вполне обычное явление. Например:

(5) В турецком языке дериватема ‘язык народа X ’ выражается посредством одного-единственного показателя [реально наблюдаемые у него четыре варианта – -cа / 3 а /, -се, -ç а / ç а /, -ç е – обусловлены фонологической структурой корня]:

Fransiz ‘француз’ ~ fransizca ‘французский язык’

Fin ‘финн’ ~ fince ‘финский язык’

Rus ‘русский’ ~ rusça ‘русский язык’

Türk ‘турок’ ~ türkçe ‘турецкий язык’

<...>

4. Связи с синтаксисом

Дериватема обычно не связана с синтаксисом, или, иначе говоря, дериватемы, как правило, не участвуют в сложной игре отношений между словоформами данной фразы. <...>

В частности, мы не знаем языка, в котором имелось бы правило следующего типа:

«Когда прилагательное служит определением к существительному, образованному при помощи словообразовательного суффикса -eur [наиболее стандартный французский суффикс имени деятеля; ≈ русск. -тель], это прилагательное должно быть само снабжено особым суффиксом, например, тоже суффиксом -eur ; таким образом должны получаться сочетания вроде vendeur serviableur , букв, ‘услужливцовый продавец’, coureurs rapideurs , букв, ‘быстру-новые бегуны’, и т. д.» <...>

Иначе говоря, дериватемы не используются в правилах согласования или управления – в отличие от граммем, для которых это в высшей степени типично. <...>

5. Амальгамирование с лексическими значениями

Дериватема может легко амальгамироваться с лексическим значением, так что все вместе выражается морфологически нечленимым корнем <...>.

(6) В английском языке мы имеем:

a. baker ‘пекарь’

    packer ‘упаковщик’

   painter ‘художник’

  hunter ‘охотник’

b. chef ‘шеф [-повар]’

    smith ‘ кузнец ’

    mechanic ‘ механик ’

    surgeon ‘хирург’

Дериватема ‘тот, кто...’, которая в словах из колонки а выражается суффиксом -еr , в словах из колонки b амальгамирована с семантическим содержанием корня; в английском языке нет глаголов, морфологически соответствующих существительным из (6 b ).

Однако такое же амальгамирование вполне возможно и для граммем:

(7) а. По-английски sheep означает ‘овца, ед/мн’, поскольку можно сказать и My sheep is ... ‘Моя овца [есть]...’, и My sheep are ... ‘Мои овцы [есть]...’.

b. В славянских языках граммемы глагольного вида ‘совершенный вид’ и ‘несовершенный вид’ часто амальгамируются с семантическим содержанием глагольного корня; так, например, в болгарском покаж ( -а ) означает ‘покажу’, т. е. это корень совершенного вида [а несовершенный вид образуется прибавлением суффикса: показ + в (- a м) ]; лов ( -я ) означает ‘ловлю’, т. е. несовершенный вид [а совершенный вид образуется прибавлением префикса: за + лов(-я)}.

С другой стороны, есть дериватемы, которые никогда не участвуют в подобных амальгамах. К таким дериватемам относится, например, дериватема ‘язык народа X ’ в турецком языке (см. выше пример (5)): никакое простое, морфологически нечленимое турецкое существительное не означает ‘язык того или иного народа’: все названия языков обязательно содержат суффикс -са.

6. Линейное расположение ближе к корню

Средства выражения дериватем обычно располагаются ближе к корню, чем средства выражения граммем: так, в английском языке мы имеем не * formal + ed + ize , a formal + ize + d ‘формал + изова + л’, не * pack + s + er , a pack + er + s ‘упаков + щик + и’; в испанском – mes + ita + s ‘стол + ик + и’, а не * mesa + s + ita ; и т. д.

Однако и здесь бывают исключения:

(8) а. В немецком языке мы имеем Kind + er + chen ‘детишки’, где Kind = ‘ребенок’, -еr = ‘множественное число’ [граммема], a -chen = ‘уменьшительность’ [дериватема]. <...>

с. В испанском языке heroic + а + mente ‘героически’, где -а- = ‘женский род’ [граммема] и -mente – суффикс отадъективного наречия [дерива­тема]. <...>

d. В русском языке работа + ет + ся [как], где работа- – это основа, -ет – окончание 3 ед в настоящем времени [граммема], а -ся – возвратный суффикс, служащий для образования от одного глагола другого со значением ‘процесс Х-а идет Y -ово’ [дериватема].

е. В венгерском языке kedves + ebb + en ‘более любезным образом’, где kedves = ‘любезный’, -ebb = ‘сравнительная степень’ [граммема] и -en = суффикс отадъективного наречия [дериватема]. <...>

7. Изменение части речи

Дериватема часто изменяет часть речи основы, к которой она прибавлена: так, во французском chant + eur ‘певец’ образовано от chant + er ‘петь’, apt + itude ‘способность, пригодность’ – от apte ‘пригодный, способный’, baign + ade ‘купание’ – от ( se ) baign + er ‘купать(ся)’, puniss + able ‘наказуемый’ – от pun + ir ‘наказывать’, chin + ois ‘китайский’ – от Chine ‘Китай’, sensibil + is + er ‘делать чувствительным’ – от sensible ‘чувствительный’ и т. д. И напротив, типичная граммема (число и падеж существительных; время, наклонение и залог глаголов, а также их лицо и число; род и падеж прилагательных; и т. д.) не изменяет исходную часть речи.

Это утверждение верно, разумеется, только в общем и целом. В действительности, имеются, с одной стороны, такие граммемы, как ‘причастие’, ‘деепричастие’, ‘производное наречие’, которые изменяют исходную часть речи. (Можно даже задаться вопросом – и это достаточно часто делают – относится ли инфинитив к той же части речи, что и личный глагол; тот же вопрос возникает и относительно степеней сравнения.) Мы, однако, убеждены, что причастия или деепричастия от некоторого глагола, равно как и его инфинитивы, представляют собой формы одной и той же лексемы. С другой стороны, такие безусловные дериватемы, как ‘снова’ (франц. re -), ‘самостоятельно, сам’ (франц. auto-) или ‘маленький и милый’ (уменьшительность), не говоря уже о способах действия и других отглагольных образованиях (типа франц. tir + aill (- er ) ‘теребить, тормошить’ от tir ( - er ) ‘тащить, тянуть’, или é criv + ass ( - er ) ‘пописывать’ от é criv ( - er ) ‘писать’, crach + ot ( - er ) ‘поплевывать’ от crach ( - er ) ‘плевать’ и т. д. или же рус. переболеть, перессориться... и т. д.) не изменяют исходную часть речи.

Тем не менее большинство граммем действительно не оказывает никакого воздействия на часть речи при словоизменении, тогда как для дериватем изменение части речи весьма характерно; вероятно, такое изменение свойственно большинству дериватем.

Граммемы характеризуются семью противоположными свойствами (1' – 7'). Читатель может в качестве упражнения сформулировать их для себя сам; а мы сейчас просто приведем их, в параллель к свойствам дериватем, перечисленным выше.

Дериватемы

имеют тенденцию

1. быть конкретными;

2. иметь относительно ограниченную сочетаемость;

3. иметь нестандартные средства выражения;

4. оставаться вне сферы действия синтаксических правил;

5. допускать амальгамирование с лексическими значениями;

6. выражаться показателями, располагающимися ближе к корню, чем показатели граммем;

7. изменять часть речи исходной основы.

Граммемы

имеют тенденцию

1'. быть абстрактными;

2'. иметь относительно широкую сочетаемость;

3'. иметь стандартные средства выражения;

4'. фигурировать в синтаксических правилах;

5'. избегать амальгамирования с лексическими значениями;

6'. выражаться показателями, располагающимися дальше от корня, чем показатели дериватем;

7'. не изменять часть речи исходной основы.

Ни одно из этих свойств, взятое в отдельности, не может однозначно определять дериватему. Однако взятые в совокупности, они позволяют наметить границу между дериватемами и граммемами. Правда, для каждого свойства можно найти контрпримеры; однако эти контрпримеры все же представляют собой исключения или очень частные случаи, наблюдаемые лишь в весьма специфических контекстах. <...>

Поскольку дериватемы ближе к лексическим значениям, чем граммемы, постольку они и более универсальны: в значительном числе языков граммемы отсутствуют (= нет словоизменения), но зато языков без дериватем (= без словообразования), по-видимому, не существует. <...>

Если в языке есть словоизменение, то в нем обязательно есть также и словообразование.

(Обратное, разумеется, неверно).

В какой мере этот тезис справедлив – это пока еще открытый эмпирический вопрос.

6. Важный промежуточный случай: квазиграммема

<...> Граммемы и дериватемы разграничиваются не абсолютно. <...>

Существуют значения, выражаемые регулярно, но не обязательные; не входя ни в какую словоизменительную категорию, они должны были бы считаться дериватемами, если бы не их непременная регулярность. Во всех остальных отношениях они больше похожи на граммемы: они абстрактны, обнаруживают неограниченную или по крайней мере достаточно широкую сочетаемость, имеют стандартные средства выражения, фигурируют в синтаксических правилах и никогда (или почти никогда) не амальгамируются с лексическими значениями; среди них есть и такие, что их показатели располагаются дальше от корня, чем показатели некоторых граммем. Кроме того, что еще важнее, они не подвергаются фразеологизации, т.е. они всегда строго композиционны. <...>

В английском языке притяжательный суффикс -’s не является обязательным: он не противопоставляется другим суффиксам и не имеет статуса показателя падежа. ‘Притяжательность’ в английском очень похожа на дериватему; однако если признать её таковой, это будет весьма абстрактная дериватема, обладающая стандартными средствами выражения, фигурирующая в синтаксических правилах <...> не подвергающаяся амальгамированию с лексическими значениями (см. выше, 5.1, 5) и имеющая показатель, который идет в словоформе за показателем граммемы числа: chldr + en + ’ s ‘детский’, ox + en + ’ s ‘принадлежащий быкам, бычий’. <...> Мы предлагаем называть грамматические значения проиллюстрированного типа квазисловоизменительными или квазиграммемами. <...>

Значение называется квазисловоизменительным значением, или квазиграммемой, если, не будучи граммемой, оно достаточно похоже на граммемы и выражается регулярным образом (подобно граммемам).

1 Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Т.1, Москва – Вена: «Языки русской культуры», Венский славистический альманах, Издательская группа «Прогресс», 1997, с.240 – 287.

2 Не проявляется на поверхностном уровне. – прим. сост.

3 Внешне-местный направительный падеж. – прим. сост.

4 Форма косвенных падежей. – прим. сост.

5 Дериват – производная. – прим. сост.