(к вопросу о предшественниках Ф.Ф.Фортунатова в Московском университете)
Опубликовано в "Традиции московской школы и современные проблемы языкознания. Фортунатовские чтения". МГУ: 1981. Электронная версия подготовлена кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ.
В 1810-1820 гг. в Трудах Общества любителей российской словесности появился ряд грамматических этюдов А.В.Болдырева, посвященных проблемам вида и времени русского глагола и степеней сравнения русских прилагательных. Работы эти обнаружили оригинальность мысли автора и редкое в то время стремление к научной строгости и внимание к формальной стороне языка в ее сложных взаимоотношениях с семантикой. Позднее, в 1820-1836 гг. выходят в свет многочисленные пособия по арабскому и персидскому языкам, составленные А.В.Болдыревым, и, наконец, в 1840-1841 гг. двумя изданиями был опубликован Карманный латинско-русский словарь, автором которого являлся также А.В.Болдырев. Работы, подписанные именем А.В.Болдырева, относились к столь разным областям, что трудно было представить, что они принадлежат одному и тому же автору. После 1841 г. новых работ А.В.Болдырева не появляется, нет и упоминания его имени в печати.
Биографические сведения об Алексее Васильевиче Болдыреве оказались весьма скудными1. Известно, что он родился 16(27) марта 1780 г. в семье штаб-лекаря. Образование получил в университетской гимназии в Москве, где проучился только два года (с 1798 по 1800 г.). Закончив гимназию с серебряной медалью, в 1801 г. был принят студентом в Московский университет на юридический факультет, но через год перешел на философский, при котором в то время существовало словесное отделение. В 1805 г. А.В.Болдырев был удостоен степени кандидата новейшей литературы, а в 1806 г. утвержден магистром философии и свободных наук.
Никаких данных о том, что А.В.Болдырев, будучи студентом, изучал восточные языки, нет; по-видимому, он занимался восточными языками самостоятельно и достаточно серьезно. Во всяком случае, склонности А.В.Болдырева к изучению восточных языков были замечены: в 1805 г. за перевод древнееврейской грамматики ему была пожалована от имени Александра 1 золотая табакерка, а в 1806 г. от Московского университета его направляют за границу для совершенствования в области восточных языков с тем, чтобы в дальнейшем обеспечить преподавание восточных языков на отделении восточной словесности, которое было образовано в Московском университете в соответствии с университетским уставом 1804 г.2
Сначала А.В.Болдырев едет в Германию и работает в Геттинге-110 у известного семитолога И.Г.Эйхгорна. Здесь в 1808 г. он публикует свой первый труд - текст двух древних арабских стихотворений – моаллакат4. Когда пребывание в Германии в связи с наполеоновскими войнами становится затруднительным, А.В.Болдырев переезжает во Францию и несколько лет изучает языки мусульманского Востока в Париже у крупного ориенталиста и автора работ по общей грамматике Сильвестра де Саси.
В 1811 г. А.В.Болдырев возвращается на родину и назначается адъюнктом по кафедре восточных языков Московского университета. Отечественная война 1812 г., эвакуация университета и пожар Москвы но время прервали его работу, но с августа 1813 г. занятия в университете возобновляются, и с этого времени в Московском университете начинается планомерное преподавание восточных языков, сначала арабского и древнееврейского, а потом персидского.
Одновременно с преподаванием восточных языков А.В.Болдырев в это время занимается исследованием ряда сложных вопросов русской грамматики и лексикографии. В 1811 г. он избирается действительным ч леном Общества любителей российской словесности при Московском университете и приглашается вести русскую словесность в училище ордена Св.Екатерины, где он преподает до 1818 г. Работы, опубликованные А.В.Болдыревым в 1810-1820 гг., относятся к области русского языка, с востоковедческими же занятиями связаны лишь его перевода с арабского и персидского языков, помещенные в журнале "Вестник Европы" за 1811 и 1815 гг.
В 1812 г. в "Трудах Общества любителей российской словесности" А.В.Болдырев публикует две статьи - "Рассуждение о глаголах" и "Рассуждение о средствах исправить ошибки в глаголе", в которых излагается новый взгляд на категории вида и времени русского глагола и впервые теория видов легла в основу "всей системы русского глагола" . Анализируя русские грамматические сочинения о глаголе, в частности, тот раздел "Академической грамматики" 1802 г., где говорится о глаголах, А.В.Болдырев показывает несостоятельность теории о десяти (или восьми) формах времени русского глагола, выдвинутой М.В.Ломоносовым и принятой в "Академической грамматике". Интересно отметить, что его рассуждение ведется с учетом мнения иностранца, "знающего основательно многие языки и правила всеобщей Грамматики7 . А.В.Болдырев впервые обращает внимание на то, что в основе теории множественности времен русского глагола лежит неразличение явлений грамматики и лексики, в результате чего в спряжение одного глагола включаются в качестве временных форм формы совершенно разных глаголов, например, дуть, дунуть, сдуть и дувать. Он утверждает, что в спряжении глагол не должен изменять "первоначальное свое значение", если же оно изменяется -значит, мы имеем дело с разными глаголами, и их нельзя соединять в одно спряжение: "Дунул не значит просто: il souffla, но il souffla une fois. Сдул получает также новую идею , которая не была заключена в значении глагола дуть ; ибо он сдул значит : il souffla de deeeus, il emporta en soufflant.. - Форма дувал не значит : il avait soufflé, но il souffla plusieurs foie à plusieurs reprises" °. Следовательно, дуть, дунуть, сдуть и дувать - четыре самостоятельных глагола. Неправомерно подгонять формы русского глагола под грамматические рамки других языков, как это получивши,, по мнению А.В.Болдырева, в "Грамматике" Ломоносова .
Основную задачу грамматиста А.В.Болдырев видит в том, чтобы "правильно отделить один глагол от другого, сыскать подлинное число времен и составить из них спряжение, которое было бы всеобщим". Тогда устранится "великое множество глаголов недостаточных" (т.о. не имеющих восьми временных форм) и можно будет сформулировать строгие правила "производства времен". А.В.Болдырев находит у русского глагола только две формы времени - настоящее и прошедшее. Форма будущего времени у одних глаголов совпадает с настоящим (велю), у других - является сложной формой и составляет "целое речение 10. Уменьшение числа временных форм глагола компенсируется, однако, увеличением количества самих глаголов. Как замечает Болдырев, "мы весьма бы ошиблись, если бы захотели судить о богатстве или бедности языка по количеству времен глагола"11.
 |
| Студенты Московского Университета возлагают цветы к могиле А. Болдырева. Фото: священник Игорь Палкин |
Вместе с тем, рассматривая русские глаголы "в отношении состояния или действия, ими изображаемого", А.В. Болдырев разделяет их на пять классов: начинательные (белеть), неопределенные (дуть), учащательные (дувать), однократные (дунуть) и совершенные (сдуть) 12 Первоначально эта классификация носила, по-видимому, чисто семантический характер. Об этом свидетельствует выделение, например, класса начинательных глаголов, включение в каждый класс и глаголов "простых" (бесприставочных), и "сложных" (приставочных), а также то обстоятельство, что каждый глагол включался в какой-то один определенный класс. Однако в статье "Рассуждение о средствах поправить ошибки в глаголе" классификация глаголов постепенно приобретает грамматические черты. А.В. Болдырев говорит теперь уже только о четырех классах, приближающихся к тем, которые впоследствии получили название видов и, что еще более важно, подводит их под два образца спряжения, соединяя неопределенные глаголы с учащательными, а однократные с совершенными. Так был сделан первый шаг в направлении современной теории видов русского глагола, разработанный в трудах ряда лингвистов, и в частности Ф.Ф.Фортунатова.
"Новая теория русских глаголов" А.В.Болдырева сложилась, по-видимому, совершенно самостоятельно, хотя некоторые сходные идеи были высказаны задолго до него Ю.Крижаничем и почти одновременно И. Фатером в его "Практической грамматике русского языка". Отвечая критикам, А.В.Болдырев указывал, что близость его основных понятий со взглядами Фатера объясняется тем, что путешествуя по Германии, он переписывался с Фатером и что оба они, "стараясь открыть истину, открыли ее в одно время.
К статьям о глаголе примыкает более поздняя работа А.В.Болдырева , также посвященная одному из сложных вопросов русской грамматики - "Нечто о сравнительной степени. Анализируя формы русского прилагательного, А.В.Болдырев стремится свести их в некоторую систему и показать, что формы сравнительной степени не являются изолированными, но характеризуются теми же грамматическими признаками, которые присущи и формам положительной степени, а именно, имеют два вида - полный и усеченный к изменяются по категориям рода, числа и падежа. Полными формами сравнительной степени являются» по мнению Болдырева, формы на -ейпшй, -айший, неправильно называемые в грамматиках русского языка формами превосходной степени, а формы на -ее, -е являются формами усеченными. Рассуждение сопровождается в статье тонким анализом употребления полных и усеченных форм сравнительной степени в разных стилях русского языка, Так, А.В. Болдырев указывает на большую употребительность полных форм сравнительной степени в высоком стиле: люди знатнейшие тебя в отличие от знатнее тебя. С удивительной для своего времени проницательностью Болдырев различает основное значение грамматической формы и те дополнительные значения, которые она может приобретать при употреблении в определенных контекстах. Он считает, что формы на -ейший, -айший никогда не выражают "совершенного превосходства, а только некоторое": знаменитейший из мудрецов - не самый знаменитый, а только знаменитый более других, поэтому их следует признать формами сравнительной степени, хотя они часто употребляются вместо превосходной степени; впрочем, превосходство может быть выражено » усеченной формой сравнительной степени, сравните: Петр умнее всех. 16
Активное участие принимал А.В.Болдырев в работе Общества любителей российской словесности по составлению нового словопроизводного) словаря русского языка. По поручению Общества он вместе с И.И.Давыдовым написал и представил на обсуждение план предполагаемо го словаря Т При сравнении объяснительных записок Давыдова и Болдырева видна гораздо большая самостоятельность и последовательность плана А.В.Болдырева. По мысли Болдырева, новый словарь должен был отличаться от словопроизводного словаря, изданного Российской академией, более ограниченным словником - включать "сокровища одного только русского языка" и те славянские слова, которые вошли и русский язык и "служат к составлению русских слов". Все иностранные слова предполагалось вынести в отдельную часть, а из русских слов исключить собственные имена и топонимы, устаревшие слова и диалектизмы. Более строго стремился А.В.Болдырев определить и словообразовательные отношения между словами, хотя в качестве основного выдвигался здесь критерий семантический - "внимательно рассматривать самые понятия, которые изображаются словами": грубый должно находиться в уме человека раньше, чем грубить .
Большое внимание уделяет А.В. Болдырев подаче в словаре глаголов, развивая многие положения своих "Рассуждений" о глаголах и демонстрируя преимущества своей теории глаголов и для лексикографического издания. Так, в отличие от словаря Академии, где исходной формой глагола было принято изъявительное наклонение, А.В. Болдырев предлагал ставить глаголы в неопределенном наклонении (инфинитиве), так как оно изображает действие "без всякого отношения к лицу и времени".
На заседании Общества был, однако, принят компромиссный вариант правил. А.В. Болдырев оказался одним из немногих работавших составителей словаря. Подготовленные им разделы на буквы И и X , хотя и были во многом несовершенными, остались единственными материалами нового словаря, увидевшими свет .
В 1818 г. А.В.Болдырев становится ординарным профессором кафедры восточных языков и целиком сосредоточивается на преподавательской деятельности. Преподавание арабского, древнееврейского и персидского языков было затруднено отсутствием необходимых пособий. Студенты вынуждены были переписывать тексты, что "замедляло успехи и уменьшало охоту" к учению. Создание учебных пособий - грамматик, хрестоматий и словарей арабского и персидского языков стало делом всей жизни А.В.Болдырева. Насколько важна была эта работа, можно судить по тому, что он едва успевал удовлетворять заявки, поступавшие на его пособия со всех концов России, и вынужден был переиздавать пособия, не имея времени составить новые23?
А.В. Болдырев начал с литографированных изданий, а когда ему удалось приобрести для университетской типографии полный арабский шрифт, постепенно перешел к печатным изданиям. Созданные А.В. Болдыревым первые русские пособия по арабскому и персидскому языкам в буквальном смысле разошлись по всей России и были приняты во всех университетах и других учебных заведениях, где изучались эти языки. Его грамматики арабского языка, хрестоматии арабского языка и хрестоматии персидского языка служили учебными пособиями многим поколениям востоковедов почти до конца XIX в.
В 1832 г. А.В.Болдырев был избран ректором Московского университета, а в 1835 г. открыл кафедру восточной словесности. Однако осенью 1836 г., будучи по положению ректора Московского университета цензором изданий Московского университетского округа и в том числе журнала "Телескоп", А.В.Болдырев допустил к печати номер 15 этого журнала, содержавший "Философическое письмо" П.Я.Чаадаева, страстное обличение самодержавия и его пагубного влияния ни судьбы России. Из Петербурга последовал приказ отстранить. Л.И.Болдырева от должности ректора и подвергнуть аресту25 После годичного заключения А.В.Болдырев был исключен из состава преподавателей Московского университета и уволен в отставку без пенсии "за нерадение к службе" . Последние годы жизни А.В.Болдырева прошли в опале, в вынужденном бездействии и бедности. Но даже в этих тяжелых условиях ему удалось осуществить еще одну, последнюю работу - составить и выпустить двумя изданиями латинско - русский учебный словарь, включавший примерно 17 тысяч слов. Умер А.В. Болдырев 17(29) августа 1842 г.
Можно, по-видимому, утверждать, что при жизни А.В.Болдырева вокруг пего начал складываться кружок московских ориенталистов, который мог вырасти в самостоятельную школу, однако после увольнения и смерти А.В.Болдырева кружок его учеников распался и надолго «ямщик» развитие востоковедения в Московском университете. Вместе с тем, как указывал В.В. Бартольд, почти все русские ориенталисты последующих поколений были учениками или учениками учеников А.В. Болдырева в Москве и О.И. Сенковского в Петербурге27
В 1863 г. по новому уставу Московского университета вместо кафедры восточной словесности была создана кафедра сравнительного языковедения и санскрита, которую открыл ученик А.В.Болдырева П.Я. Петров, индист по специальности. После смерти П.Я.Петрова эту кафедру принял и возглавил Ф.Ф.Фортунатов.
Читайте также:
История кафедры
Ф.Ф. Фортунатов
Поиски портрета основателя кафедры
1 Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней), т.5. СПб., 1897, с.84-85; Петров П.Я., Буслаев Ф.И. А.В. Болдырев. Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского московского университета за истекшее столетие со дня учрежде-ния.ч.1-2. M. 1855, с.95-98; Русский биографический словарь (под наблюдением А.А.Половцова), т.З. СПб., 1908, с.173-174 и др.
2. См.: Крачковский И.Ю. Очерки по истории русской арабистики. М.-Л., 1950, с.79-86, а также Русский биографический словарь (под наблюдением А.А.Половцова), с.173.
3. В издании "Чтения в Императорском Обществе истории древно-(ггой российских при Московском университете (кн.З, июль-сентябрь [061 г.) опубликовано письмо-отчет Р.Тимпковского и А.Болдырева о приезде их в Галлу и Лейпциг в 1806 г.
4. Duae Moallakat Antarae et Hareth1 sumptibus euid edidit
A.Boldyreff . Gott1ngen, 1808.
5. Стариков А.А. Восточная филология в Московском университете. Очерки по истории русского востоковедения, сб.З.М.,1960, с.147-159.
6 Труды Общества любителей российской словесности при Императорском Московском университете, ч.2, КН.З-4.М., 1812, с.65-84 и ч.З, кн.5-6, с.30-50; см. в том же издании Болдырев А.В. Ответ на замечания, ч.б. М., 1816, с.114-130. Оценку этих работ см. в книгах Булич С.К. Очерк истории языкознания в России. СПб., 1904, с.577-578; Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.-Л., 1947, с.478-480.
7 Рассуждение о глаголах, с.66.
8 'От же, 0.73-74.
9 Рассуждение о глаголах, с.77.
10 Рассуждение о средствах исправить ошибки в глаголе, с.45.
11 Там же, с.49.
12 Рассуждение о глаголах, с.71.
13 См.:Фортунатов Ф.Ф. Отчет о присуждении Ломоносовской премии в 1895 г. Сб. ОРЯС, т.64, № 11 . СПб., 1897.
14 ответ на замечания, с.114.
15 Труды Общества любителей российской словесности, ч.15,
кн.23-24. М7, 1819, с.150-158.
16. Нечто о сравнительной степени, с.156.
17. Об издании словаря. Труды Общества любителей российской словесности, ч.8. Летописи, год 2. М., 1817, с.125-134.
18 Там же, с.126.
19 Там же, с.127.
20 Труды Общества любителей российской словесности, ч.12. М-, 1HT 8, СЛБ1-169Т 170-192.
21. По свидетельству М.П.Погодина, А.В.Болдырев "не подходил уже к типу старых профессоров и составлял переход к новому" - см: Барсуков Н. Жизнь и труды Н.Погодина, кн.1. СПб., 1888, с.45.
22. Болдырев А.В. Арабская христоматия, литографически изданная. М., 1824, предисловие.
23. Болдырев А.В. Краткая арабская грамматика, изд.2. М.,1836, с. 111
24 Кроме названных выше "Арабской христоматии, литографически изданной (М., 1824) и "Краткой арабской грамматики" (М., 1836), следует указать такие пособия, как "Персидская хрестоматия" (ч.1-2, изд.1. М.. 1826), "Краткая арабская грамматика в таблицах (изд. 1. M., 1827), "древние арабские стихотворения, известные по, именем моаллакат, на арабском языке изданные" Ш., 1832), "Семь моаллакат, переведенные иностранными ориенталистами, или стихотворения. Амрулкаиса, Тарафн, Зогаира, Лебида, Антары, Амру и Гарефа" Ш., 1832), "Новая арабская христоматия" (М., 1832), ^Персидская христоматия" (ч.1-3, изд.2. М., 1€33); оценка этих пособий дана в указанных выше сочинениях И.Ю.Крачковского и А.А.Старикова, а также в статье М.Е.Радовильского Из истории преподавания персидского языка в России и Советском Союзе. - "Советское востоковедение", 1958, № 6, с.90-97.
