«Будь вежливым — и ты завоюешь мир!» — такова школьная истина. «РР» вместе с ведущими лингвистами внимательно пригляделся к современной русской вежливости. Оказалось, что она прекрасно демонстрирует политическую картину мира и нравственные ценности нации. По формулам этикета можно узнать не только структуру нашего общества, но чуть ли не всю историю отечества. И даже заглянуть в будущее
Русский язык против демократии
Во время всех социальных передряг прошлого века русский
язык проявлял завидную солидарность с судьбой нации — и в 20−е,
и в 90−е годы великому и могучему досталось по первое число.
Cложнее всего пришлось тем формулам этикета, которые
испокон веков воплощали в языке устоявшиеся представления общества
об иерархии. «Все, что касается обращения к незнакомому человеку,
— говорит Надежда Константиновна Онипенко, ведущий научный сотрудник
Института русского языка РАН, — связано с петровской Табелью о рангах.
В языковом сознании остались все эти разделения, когда сажали по чинам
и одевались соответственно».
Отмена в 20−х годах прошлого века универсального
обращения «господин (госпожа)» с его просторечным вариантом «барин
(барыня)» поставила общество в весьма неловкое положение. Господа, как
тогда говорили, в Черном море плавали, но кто же остался?
И тут язык обнаружил свою глубокую антидемократичность.
Житейская практика требовала полного равноправия, а языковое сознание
упорно жаждало иерархии. «В нормах русской вежливости, — говорит доктор
филологических наук, профессор Института русского языка им. Пушкина
Наталья Ивановна Формановская, — можно выделить два четко проявленных
вектора. Вектор вертикальный состоит из отношений иерархии: вышестоящий
— нижестоящий. Горизонтальный вектор складывается из отношений “свой”
или “чужой”. Чем человек “чужее” и чем выше его статус, тем больше
по отношению к нему вежливости».
Это закон. Но что делать вежливости в абсолютно однородном социуме, теоретически не подразумевающем никаких разделений?
Попытка выйти из положения с помощью французского опыта «гражданина (гражданки)» прижилась плохо. «Граждане» почему-то
сразу ушли в просторечие. Герои Зощенко бодро именовали друг друга
звучными внеклассовыми «гражданами», с одной стороны, невольно
утверждая верность принципу «свобода, равенство, братство», а с другой
— выдавая свою чуждость высоким традициям русской культуры. «Чистая
публика» от обезличенных «граждан» высокомерно отказалась.
Выход подсказала власть. Партийная традиция обращения
«товарищ» должна была решить проблему раз и навсегда. Отчасти так
и случилось. Партийное прошлое «товарищей» делало общество предельно
политизированным и очень однородным. «Товарищами» могли быть все без
исключения. Просто по факту самого обращения. Но это требовало
множества оговорок.
Заметим, что братья-демократы
оказались более терпимы в языковом отношении. Немецкое Parteigenosse
осталось принадлежностью исключительно партийного обихода. Восточные
немцы, приезжая в Союз, начинали с того, что вежливо уточняли партийную
принадлежность своего визави. Зато немецкие Herr и Frau, в сущности,
аналоги русских «господин» и «госпожа», никакого политического оттенка
никогда не имели и спокойно пережили все социальные потрясения.
Русский же язык в сфере этикета оказался куда более
зависимым от политики, чем даже ближайший родственник — украинский. Там
обращение «пан (пани)» тоже воспринималось вполне нейтрально,
независимо от политической системы ценностей.
Но вернемся к нашим «товарищам». Идеальные в официальном общении, на улице они звучали как-то
неловко. Лакуны на месте формального обращения в советские времена так
ничто и не заполнило. Язык мучительно пытался избавиться
от политического диктата. Но, увы, безуспешно. На улице публика
выкручивалась как могла. Звучали разнообразные «мужчины-женщины», «мамаши-папаши», «мужики», «земляки», «командиры», «дяденьки-тетеньки».
И тут надо отдать должное русской языковой фантазии.
Советские времена породили множество стилистических тонкостей
в обращении, которые ухо иностранца почти не ловило, зато отечественное
слышало отлично.
Второй кризис этикетности настиг нас в начале 90−х.
Теперь в Черное море отправились «товарищи». Освободившись
от политического запрета, русская языковая норма немедленно вернула
к жизни опального «господина». Но ложка дорога к обеду. В воскресшем
«господине» до сих пор слышится ирония.
Распалась связь времен
Кризис этикетности ударил по святая святых русского
уважительного обращения — отчеству. Атака шла с двух сторон — с Востока
и Запада. Отсутствие отчества в американской традиции означает: «Мне
наплевать, кто твой отец, важно, кто ты». В восточной — «Мне наплевать,
кто ты и кто твой отец, важно, к какому роду ты принадлежишь». В России
же отчество — это наше все.
«Отчество — специализированный, чисто русский знак
уважения, — рассказала нам Наталья Ивановна Формановская. — Первые
отчества зафиксированы в памятниках XI–XII веков. Тогда они были
распространены только в княжеских родах. По мере развития общества
отчества появились у именитого дворянства и боярства. Со времен Петра
отчество получили отличившиеся на государевой службе купцы. А Екатерина
Вторая даже издала указ о том, что лица первых 5 классов по Табели
о рангах именуются “с вичем”, то есть с отчеством. С 6−го по 8−й — сын такого-то,
а после 8−го класса вообще без отчества». Русское языковое сознание
веками создавало образ отчества как высокостатусной уважительной формы.
Именно в нем воплотились социальные амбиции множества поколений.
И вдруг… Если оставаться верными указу Екатерины Второй, нас всех
понизили где-то до уровня коллежских асессоров.
В качестве компенсации язык предложил восстановить
полную форму имени: Иван, Александр, Екатерина. Лизочкам и Николаям
Петровичам пришлось стремительно привыкать к Елизаветам и Николаям.
Негласные указания были спущены, как всегда, сверху.
Если президент Ельцин еще сохранял за собой статусное именование Борис
Николаевич, то президент Путин в сознание масс входил уже как только
Владимир. Правда, укорененные представления об иерархии категорически
запрещают обратиться к президенту по имени. Получился такой западно-российский
гибрид: президент в нашей стране представляется по формуле западной
вежливости: Владимир Путин, а обращаются к нему исключительно по-русски — Владимир Владимирович.
Из корпоративной среды отчество и обращение на «вы»
почти вытеснены, они не только лишились своего былого статуса,
но и получили негативную ассоциацию с «дремучим совком», несовместимым
с современным бизнесом.
Отмена отчеств повлекла за собой тотальное омоложение
офисной среды. Не в том смысле, что люди помолодели, — помолодел
поведенческий стиль. «Сменился модный возраст, — констатирует Надежда
Константиновна Онипенко. — Для мужчин максимум 40 лет, для женщин — 35.
На это рассчитано все: мода, одежда, песни, стиль общения. Даже если
люди старше, они все равно будут пытаться внешне остаться в этой
возрастной категории и обращаться друг к другу соответственно».
Русское языковое сознание строго связывает отчество
с возрастом, отсюда и «омолаживающий эффект», который весьма болезненно
ударил по самооценке людей старшего поколения.
Внешне невинное смещение этикетной нормы невольно
поставило старших в положение социальных лузеров. «Парадокс современной
этикетной ситуации в том, что языковая норма старшего поколения
перестала восприниматься как норма для поколения следующего, — говорит
Владимир Беликов, ведущий научный сотрудник Института русского языка
РАН. — Не младшие учатся у старших, а старшие вынуждены мимикрировать
под младших. Норму диктует молодежь. Именно этот стиль общения и будет
передан их детям».
Кстати, обратите внимание, двое из наших ньюсмейкеров
— Надежда Константиновна Онипенко и Наталья Ивановна Формановская
убедительно попросили нас представлять их в тексте с отчествами.
Ты мне не выкай!
Все тот же дракон по имени Корпоративный Дух потребовал от нас и другой жертвы: замены «вы» на «ты».
Недавно мне рассказали достаточно типичную историю о девочке-менеджере, которая была уволена из русско-американской
компании с формулировкой «не вписалась в коллектив». Когда у президента
этой фирмы потребовали объяснений, тот сообщил: «Она все время
обращалась ко мне на «вы», значит, не считает себя частью нашей
команды».
Что происходит в обществе с «тыканьем» и «выканьем»,
понять не так просто. Нам не удалось найти ни одного внятного
исследования, основанного на статистике, а не на умозрительных
рассуждениях ученых, поэтому мы решили сами оценить частотность
употребления «вы» и «ты» в современном русском языке. В качестве
индикатора была выбрана реклама.
Пассажиры московского метро смотрели на нас с легким
недоумением. Их можно понять. Люди с блокнотами бегают из вагона
в вагон, внимательно читают рекламные объявления и что-то записывают. На станциях отчитывались по мобильнику:
— У меня тридцать семь «ты» из семидесяти пяти!
Так сотрудники «Русского репортера» пытались
подсчитать, с какой частотой реклама обращается к потребителям на «ты».
Понятно, что метод исследования весьма примитивный. Но, увы, никакой
другой внятной статистики ученые-лингвисты
нам предоставить не смогли. Наш итог: реклама «тыкает» примерно
в половине случаев. Из 162 постеров 48% обращаются к потребителю
на «ты».
Самое удивительное, что никакой логики в выборе
обращения найти не удалось. Конечно, продавцы пива чаще употребляют
«ты». Но почему сеть аптек так фамильярно обращается к своей
потенциальной клиентуре (как правило, немолодого возраста): «Купи карту
— подари улыбку»?
Ситуация с вежливостью в рекламе примерно соответствует
положению с ней в стране. В идеальном случае (когда о собеседнике
ничего не известно) права «ты» и «вы» равны. Причем предполагаемый
возраст адресата особой роли не играет.
Правда, представления о доходе аудитории на выбор формы обращения все-таки
влияют. Когда мы проанализировали рекламу престижных автомобилей или
швейцарских часов в дорогих глянцевых журналах, то там чаще (хотя
и ненамного) встречалось «вы».
Осталось заметить, что современный английский «тыкает»
совершенно невинно и безотносительно к возрасту и социальному статусу.
В этом языке нет такой формы местоимения — «вы», так же как и отчества.
То, что у нас потрясает основы социальной иерархии, для них — обычная
вежливость.
Удача пассажиров «Титаника»
Речевой этикет, — говорит Надежда Онипенко, — очень
хорошо отражает ценностный ряд языкового сознания нации. Чего мы раньше
желали при прощании? Счастливого пути, здоровья, скорого свидания.
Можно было просто просить прощения, как у Пушкина: “Засим расстанемся,
прости”. Это значит, что я прошу у тебя прощения за все, что сделал или
мог сделать плохого. Соответственно при встрече желали здоровья. Все
пожелания были обычно связаны с жизнью человека».
Явным новшеством в ряду этикетных форм прощания стало
недавно появившееся «Удачи вам!». Этой формулы нет даже в «Словаре
русского речевого этикета» А. Г. Балакай 2001 года издания.
В каком-то
смысле, соавтором «удачи» стал сам президент Путин, сказавший однажды:
«У пассажиров “Титаника” были и счастье, и богатство, но им не хватило
удачи. Поэтому удачи вам!» Вряд ли президент имел в виду нечто плохое.
И тем не менее…
В отличие от традиционных пожеланий удача несет в себе
нечто сверх того, что положено человеку в традиционном наборе жизненных
благ. Удача — это то, что дается не по праву, а по стечению
обстоятельств, по случаю. А случай в православной системе нравственных
координат всегда от лукавого. Так что с точки зрения русского человека
случайность, постигшая «Титаник», это как раз и есть та самая коварная
удача, которая не всегда бывает приятной. Просто повезло. Или нет. Так
чего же мы желаем таксисту при прощании?
Не проще ли сказать: «Успеха»? Между этими очень
близкими по смыслу словами есть существенная разница. Успех — это
достижение самого человека. «У него успехи в учебе» — значит,
старается, учебники читает, не за компьютерными играми сидит. Удача
— скорее воля обстоятельств: «И тут — удача: цены на нефть рванули
вверх». Но если прислушаться к пожеланиям на улице, «удача» звучит куда
чаще традиционного «успеха». Не значит ли это, что наши достижения все
меньше зависят от нас самих, и все больше от случайных факторов?
Я не склоняюсь!
Впрочем, когда мы говорим о формах устной речи, мы все
же остаемся в пределах языковой нормы. Перед ней и «товарищи»,
и «господа» совершенно равны. Зато в области письменной речи требования
нормы в последние годы явно отстают от повседневных нужд языковой
практики.
Первые претензии к норме возникли в начале 90−х, когда
в моду вошли визитки. Как и что на них писать? Этот вопрос мучил
практически всех, кому визитки полагались по штату и кто их до тех пор
в глаза не видел. Решился вопрос просто и с размахом. На визитках
писали все прописными буквами, часто золотом и даже, для верности,
добавляли фотографию. Руководителей генерации 90−х мало интересовал тот
факт, что визитки с фотографиями традиционно имели только девушки
из кварталов красных фонарей где-нибудь в Амстердаме.
Но визитками дело не ограничилось. «Если Гребенщиков
в свое время пел о поколении дворников и сторожей, то в 90−е возникло
поколение директоров всех видов, — говорит Оксана Грунченко,
координатор Справочной службы русского языка при Институте русского
языка РАН. — Тот, кто раньше был заведующим отдела кадров, стал
директором по кадрам, снабженец стал директором по снабжению. Появились
финансовые директора, директора по развитию, по связям
с общественностью. Это люди, круг обязанностей которых не определен.
Но как звучит! И это поколение директоров породило свою этикетную
систему, которую и навязало окружающим».
Первым следствием тотальной директоризации всей страны стало невероятное расширение сферы использования прописных букв.
Согласно классической орфографии, круг слов, которые
пишутся с большой буквы, в нашем языке довольно ограничен. По большей
части это имена собственные. Кроме них с большой буквы пишутся титулы
монарших особ, должность «Президент РФ» и сан «Патриарх Московский
и Всея Руси» в официальных обращениях. Вот практически и все. Но если
взглянуть на внутреннюю или внешнюю переписку любой корпорации,
нетрудно заметить, что количество прописных букв там просто
зашкаливает: Генеральный Директор, Заместитель Генерального Директора,
Главный Бухгалтер, Отдел Кадров, Бухгалтерия. И вряд ли в интересах
сотрудников настаивать на соблюдении нормы: не поймут, а то и уволят.
«Эта тенденция доходит до абсолюта, когда речь идет
о корпорации как таковой, — рассказывает Оксана Грунченко. — Когда
вы пишете название компании, происходит то, что называется
капитализацией. Вы поднимаете в нем все буквы, причем во всех
документах, независимо от того, внутренние они или внешние. Получается
полный бред, но зато очень внушительно: ЗАО “ДЫР-БЫР-ТЫР”».
Бороться за чистоту русского языка в данном случае
бесполезно. Кстати, после принятия закона РФ о государственном языке
в обязанности упомянутой выше Справочной службы русского языка вошло
и проведение экспертизы правильного словоупотребления. Та же Оксана
Грунченко с грустью рассказывает: «Когда я заключаю договор с той или
иной компанией, очень часто документы возвращаются. Я указываю названия
компаний нормативно, с маленькой буквы, а мне присылают договор обратно
с вот такими буквищами, иногда еще и жирно. Вот мы какие! В ответ
мы себя тоже делаем жирно, чтобы выглядело одинаково. И тем самым
нарушаем норму». Понты в этой ситуации явно сильнее нормы.
Еще одной чертой директороцентричной картины мира стало несклонение фамилий мужчин-директоров.
Если раньше все фамилии, независимо от занимаемой должности, склонялись
согласно правилам, то теперь решение о собственном склонении принимает
сам склоняющийся. Естественно, если он директор. «Доходит до смешного,
— говорит Оксана Грунченко. — К нам обратились с вопросом, как склонять
фамилию Цар. Это обычная фамилия на согласную. Цар склоняется как стол
или шар. Мы так и ответили на запрос. А через некоторое время нам
дозвонился сам господин Цар и сказал: “Вы дали рекомендацию меня
склонять, так вот, чтоб вы знали, — я не склоняюсь!”».
http://www.expert.ru/printissues/russian_reporter/2007/22/sovremennaya_russkaya_vezhlivost/