Глава V
Грамматические значения как подкласс языковых значений
§ 1
Приступая к изучению языковх значений, следует прежде всего провести линию,
разделяющую их на два главных класса: лексические значения и
грамматические значения. <…>
Лексические значения характеризуются четырьмя следующими свойствами:
1. Они универсальны в том смысле, что ни один язык не может обойтись без них.
Более того, обязательно наличествуя в каждом языке, они составляют подавляющее
большинство во всем инвентаре значений: почти 100% для любого языка.
2. Они образуют открытое множество: в языке непрерывно появляются новые
лексические значения и исчезают какие-то из имеющихся старых лексических
значений. (Причина очевидна: прямая связь лексических значений с внешним миром,
см. непосредственно ниже). Однако – и это очень важно – этот приток и отток
ничего не меняет в языке или, во всяком случае, меняет очень мало.
3. Они более или менее прямо связаны с внеязыковой действительностью. Как
правило, то или иное лексическое значение соответствует какому-то физическому
или психическому явлению: объекту, процессу, событию, свойству, отношению и т.
п.
4. Их невозможно достаточно простым образом свести к системе четких
обобщенных оппозиций; иначе говоря, они не очень хорошо структурированы. (Тем не
менее лексические значения все же образуют структуру – но гораздо менее строгую
и симметричную, чем та, в которую организованы грамматические значения.)
грамматические значения, напротив, характеризуются четырьмя противоположными
свойствами:
1′. Они не универсальны в том смысле, что в принципе ничто не мешает языку
обходиться без них. Даже в тех языках, где они присутствуют, они всегда в
меньшинстве: по грубой оценке, они составляют всего 1/10
000 инвентаря значений или даже еще меньше.
Замечание. Мы не знаем, существует ли такой естественный язык, в котором
грамматических значений не было бы вовсе. Похоже, что таким языком является
вьетнамский <…>. Во всяком случае, логически вполне возможно представить
себе язык без грамматических – т.е. словоизменительных и словообразовательных –
значений. (Внимание! Это совсем не означает, что у такого языка вовсе не будет
грамматики. Язык L , не имеющий грамматических значений, обязательно имеет
синтаксис, правила которого работают с неизменяемыми словоформами, располагая их
в правильно построенные последовательности. Можно сказать, что грамматика
подобного языка основывается целиком на лексических значениях.)
2′. Они образуют закрытое множество. Очень редко бывает так, чтобы в языке
возникали новые грамматические значения, а какие-то другие, наоборот, исчезали.
Если это и случается, то соответствующий процесс протекает крайне медленно.
Более того, такие изменения существенно затрагивают весь язык: в результате он
обычно оказывается другим языком. Слегка преувеличивая, мы можем сказать, что
изменения в языке – это, прежде всего, изменения его грамматических значений.
3′. Они мало связаны (а иногда и вообще не связаны) с внеязыковой
действительностью. Каждое грамматическое значение, как правило, относится к
некоторому лексическому значению; оно классифицирует, модифицирует или связывает
лексические значения в речи. Грамматические значения являются значениями, так
сказать, второго порядка. Они отражают, главным образом, концептуализацию мира
говорящими.
4′. Они достаточно легко сводятся в хорошо организованную систему четких
обобщенных оппозиций, образуя высоко структурированные и достаточно очевидные
множества. Так, для всякого носителя русского языка ‘множественное [число]’
образует систему с ‘единственным [числом]’, а ‘настоящее [время]’ – с
‘прошедшим’ и ‘будущим’. Однако трудно, если не невозможно, постулировать
похожую систему, например, для таких значений, как ‘обучать’, ‘кристальный’ или
‘мясо’.
Чтобы сделать характеризуемое различие более наглядным, расположим указанные
свойства языковых значений в две параллельные колонки:
|
Лексические значения
1. Универсальны и составляют подавляющее большинство в инвентаре значений.
2. Образуют открытое множество.
3. Связаны с внеязыковой действительностью скорее непосредственно.
4. Не очень четко структурированы (или вообще не структурированы). |
Грамматические значения
1′. Не универсальны и в инвентаре значений всегда представлены в меньшинстве.
2′. Образуют закрытое множество.
3′. Связаны с внеязыковой действительностью скорее опосредованно.
4′. Очень четко структурированы. Это сопоставление показывает, что грамматические значения (там, где они |
В некотором важном смысле
язык определяется специфической системой своих грамматических значений.
Среди грамматических значений можно выделить весьма важный подкласс:
словоизменительные, или флективные, значения <…>.
Словоизменительные значения – это прототипические грамматические значения
<…>.
В самом деле, что касается лексических значений, то говорящий свободно
выбирает их в зависимости, с одной стороны, от того, о чем говорится, а с другой
– от его собственных желаний, склонностей и способностей. Разумеется, язык
накладывает и на этот выбор определенные ограничения, предоставляя в
распоряжение говорящего фиксированный инвентарь наличных значений, из которых он
и вынужден выбирать. Но это – единственное ограничение; например, говорящий
вообще не обязан выбирать что бы то ни было (в частности, он может и просто
промолчать).
Словоизменительные же значения – важный подкласс грамматических значений –
напротив, навязываются говорящему его языком: язык предписывает ему тот или иной
выбор, исходя из выбранных ранее лексических значений и соответствующих знаков.
Примеры
Представим себе француза и японца, которые захотели описать нам свою
совместную прогулку вдоль реки. Исключительно по своей воле оба могут решить
говорить (или не говорить) о некотором ‘корабле’; но если уж они решили это
сделать, то француз обязан – его обязывает к этому французский язык! – сделать
тут же и еще один выбор: указать, сколько их, этих кораблей – один или много?
По-французски (как и по-русски) невозможно оставить неясным количество объектов,
о которых идет речь; следует сказать либо (1а), либо (1 b ), но не (1с):
(1) французский
а. J ’ ai vu ип bat
еаи ‘Я увидел корабль’.
b. J ’ ai vu d е s
b а t еаих ‘Я увидел корабли’.
с. *J’ai vu bat еаи .
Так обстоит дело потому, что во французском языке значения ‘единственное
число’ и ‘множественное число’ являются словоизменительными значениями. У японца
же есть на этот счет свобода выбора, и он может сказать просто (2):
(2) японский
Нипе g а т i е t
а, букв. ‘Корабль был-видим’,
корабль-СУБЪ видеть-ПРОШ
что может означать ‘корабль’ или ‘корабли’, так как значения единственного и
множественного числа в японском языке словоизменительными не являются. Конечно,
если японец хочет, то он всегда может уточнить: Нипе g а па ns
оото т i е t а, букв. ‘Корабль несколько
был-видим’ или Нипе g а iss оо т i е
t а, букв. ‘Корабль один был-видим’. Однако если он и уточняет
число увиденных объектов, он делает это по своей собственной воле, а не потому,
что этого требует японский язык. Контраст по сравнению с французским налицо.
Разберем еще один пример, представляющий ту же проблему. Пусть нам даны
четыре (более или менее) синонимичные фразы на четырех разных языках.
(3) а. рус. Вчера я встретил знакомую .
b. англ. Y е st е rd ау I
те t ап ас quai п tan се.
с. исп . Ayer encontré à ипа conocida.
d. вьетн . Н ô т qua tôi g ặ p một
ng u ˘ ’ ời quen.
Каждая из этих фраз – достаточно точный перевод трех остальных; иначе говоря,
англичанин, переводя (За), (Зс) и (3d) на английский, скажет (З b ) и т. д.
Таким образом, все они означают примерно одно и то же, выражая одни и те же
лексические значения:
– ‘ вчера ’, ‘yesterday’, ‘ayer’, ‘ hôm qua’;
– ‘я’, ‘ I , ‘уо’ [соответствующая словоформа элидируется 2 на поверхности], ‘ t ô i ’;
– ‘встретить’, ‘ meet ’, ‘ encontrar ’, ‘ g ặ p ’;
– ‘знакомая’, ‘ acquaintance ’, ‘ conocida ’, ‘ ng u ˘ ’
ời quen ’.
Напротив, словоизменительные значения во фразах (За) – (3d) очень разные.
В русской, в английской и в испанской фразах у глагола выражено прошедшее
время: значения типа ‘настоящее’, ‘прошедшее’ и ‘будущее’ в этих языках –
словоизменительные, так что невозможно употребить глагол в личной форме и
изъявительном наклонении, не указав при этом время обозначаемого события. Не так
обстоит дело во вьетнамском: глагольное время там не является словоизменительным
значением, и глагол g ặ p ‘встретить’ не содержит
никакого, указания на время; время события выражено словосочетанием h
ô m qua ‘прошедший день’ [ = ‘вчера’].
В русской фразе выражен пол говорящего: он мужчина, и потому глагол
встретил ставится в мужском роде (в отличие от встретила,
встретило). Род русского глагола является словоизменительным
значением (в прошедшем времени); говоря о прошлом событии, говорящий вынужден
указывать пол денотата подлежащего (если оно обозначает существо), тогда как в
трех других языках такой необходимости нет. Кроме того, русский глагол требует
указывать число подлежащего ( встретил стоит в единственном числе, в
отличие от множественного встретили ), а испанский язык идет еще
дальше: в испанском личном глаголе нужно указывать и лицо, и число подлежащего (
encontre – это 1ед, в отличие от encontraste [2ед],
encontrd [Зед]) и т. д.) – т. е. охарактеризовать подлежащее до
такой степени, что личное местоимение уо ‘я’ становится избыточным и
используется только для выражения эмфазы (‘я, а не кто-либо другой’). Английский
и вьетнамский глагол – в (З b ) и (3d) – не допускают выражения числа и лица
подлежащего.
Наконец, в русском и испанском, где имеется грамматическое различие
существительных по роду, обязательно указывается и пол знакомого: это – женщина
( знакомая, в отличие от знакомый; точно так же различаются
conocida и conocido ). В английском же и во вьетнамском
значение пола знакомого остается невыраженным.
Таким образом, 1) глагольное время оказывается словоизменительным значением в
английском, испанском и в русском, 2) род и число глагола (в прошедшем времени)
– в русском, и 3) число и лицо глагола – в испанском. (Значения ‘мужской пол’ и
‘женский пол’, обязательно выражаемые при определенных названиях лиц в русском и
в испанском, суть словообразовательные значения, см. ниже.) Во вьетнамском же мы
вообще не находим никаких словоизменительных значений (возможно, только в рамках
нашего примера).
Теперь, когда читатель создал себе в общих чертах представление о
грамматических значениях, пора попытаться определить соответствующее понятие.
Прежде всего, уточним, что наш иллюстративный материал в (1) – (3) касался
только словоизменительных значений. Именно их мы и попытаемся определить
и детально рассмотреть в первую очередь (§ 2), чтобы затем перейти к другому
подклассу грамматических значений: к словообразовательным значениям (§
3). Словоизменительные и словообразовательные значения, взятые вместе, как раз и
образуют класс грамматических значений <…>.
Лексические значения – это немаркированный член оппозиции «лексическое ~
грамматическое».
<…>
§ 2
СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ: ГРАММЕМЫ
Мы уже убедились, что существенным свойством словоизменительных значений,
рассмотренных в § 1, является их обязательный характер; в определенных позициях
они навязываются языком независимо от воли говорящего:
Grammatica ars obligatoria
‘Грамматика – это искусство владеть обязательным’.
Это изречение средневековых схоластов и будет для нас исходным пунктом.
1. ПОНЯТИЕ КАТЕГОРИИ
Определение I.29: категория
Категорией называется
максимальное множество значений, исключающих друг друга в одной и той же позиции
(семантической или логической).
Примеры
(1) Категория цвета в любом языке содержит все «колористические» значения,
выразимые в этом языке: например, ‘красный’, ‘синий’, ‘желтый’,… в русском.
(2) Категория ‘транспортные средства’ в любом языке содержит все значения
соответствующих выражений: ‘легковая машина’, ‘грузовик’, ‘автобус’…в русском.
(3) Категория глагольного времени во французском содержит (согласно
традиционной грамматике!) десять значений: ‘настоящее’, ‘имперфект’, ‘простое
прошедшее’, ‘сложное прошедшее’, ‘плюсквамперфект’, ‘предпрошедшее’, ‘простое
будущее’, ‘будущее предварительное’, ‘будущее в прошедшем’, ‘будущее
предварительное в прошедшем’; в русском категория времени содержит всего три
значения: ‘настоящее’, ‘прошедшее’, ‘будущее’.
(4) Категория рода прилагательных во французском языке содержит два значения:
‘мужской’ и ‘женский’; в русском языке род прилагательных объединяет три
значения: ‘мужской’, ‘женский’ и ‘средний’.
Комментарии к Определению I.29
Определение I .29 требует трех дополнительных разъяснений:
– Максимальность охвата категории.
– Взаимоисключающий характер элементов категории.
– Минимальное число элементов в категории.
1. Любая категория объединяет все значения, которые исключают друг друга в
одной и той же данной позиции по чисто семантическим причинам. Это и выражается
эпитетом максимальное [ множество ] в составе определения. К
примеру, мужской род и женский род в русском языке категории не образуют: ведь
имеется еще и средний род (см. пример (4) выше).
2. Из того что все элементы одной категории исключают друг друга, следует,
что в нормальных условиях никакое языковое значение не может одновременно
характеризоваться посредством двух других значений, принадлежащих к одной и той
же категории. Например, никакой ‘ X ’ не может быть одновременно ‘красным’ и
‘синим’: *’красный синий X ’; никакое существительное не может стоять сразу и в
единственном, и во множественном числе и т. д.
Требование, чтобы все элементы одной и той же категории взаимоисключались в
одной и той же позиции (семантической или логической), необходимо вот почему: в
некоторых случаях могут исключать друг друга значения разных категорий, и это
происходит по чисто языковым причинам, не имеющим отношения к семантике или к
логике, т. е. к содержанию рассматриваемых значений. Например, по-русски
множественное число у прилагательного исключает род (три рода различаются у
русского прилагательного только в единственном числе); это, однако, ни в какой
мере не является исключенностью в одной и той же позиции: у русского
прилагательного для числа имеется одна позиция, а для рода – другая. (Заметим,
что, например, во французском или в итальянском прилагательное различает роды
как в единственном, так и во множественном числе.) Следовательно, эта
исключенность несущественна для формирования категорий числа и рода у русского
прилагательного.
3. Категория никогда не содержит меньше двух элементов – поскольку значения
одной категории должны, по определению, исключать друг друга, а для этого
требуется по крайней мере два противопоставленных значения.
2. СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ И ЗНАЧЕНИЯ
2.1. Понятие словоизменительной категории. Среди категорий следует выделять
<…> один весьма важный подкласс: словоизменительные категории.
Словоизменительная категория обязательна по отношению к некоторому данному
классу знаков рассматриваемого языка L : если говорящий использует в речи знак
из этого класса, он вынужден (а вынуждает его именно язык L ) выбрать один из
элементов рассматриваемой категории и выразить выбранный элемент при том знаке,
который приводит в действие механизм указанного выбора. Подчеркнем, что все
происходит именно так при условии, что выражению выбранного элемента не
препятствует какой-либо аналогичный выбор, произведенный ранее. Эта оговорка
необходима в силу того, что некоторые элементы тех или иных категорий не
совместимы друг с другом (так, например, во французских формах инфинитива не
выражаются время и наклонение и т. п.). Таким образом, формулировку «обязательно
выражается» в составе приводимого ниже определения следует понимать как
«выражается всегда, когда это не приводит к несовместимости».
Определение I.30: словоизменительная категория
Пусть имеется категория С, содержащая значения ‘ si ’ :
С = {‘s1’, ‘s2’,…, ‘sn’ | n ≥
2}.
С
называется словоизменительной категорией для класса знаков К = {K j
} в языке L , если выполняются следующие два условия:
1. (а) При всяком знаке K j обязательно выражается какое-либо, и
притом только одно, из значений ‘ si ’
и
( b ) всякое значение ‘ si ’ обязательно выражается хотя бы при
одном знаке K j .
2. Значения ‘ si ’ выражаются регулярно, т. е.:
(a) всякое ‘ si ’ строго композиционно
(результат объединения всякого ‘ si ’ с тем или иным K j
всегда может быть вычислен по достаточно общему правилу);
(b) если класс К многочислен, то тогда для всякого ‘ si ’ число
элементарных знаков, выражающих ‘ si ’, достаточно мало и
распределение этих знаков описывается достаточно общими правилами;
(c) большинство значений ‘ si ’ выражается при всех или почти при
всех знаках класса К.
Как можно видеть, три требования условия 2 касаются таких аспектов значений ‘
si ’, которые связаны с тремя основными аспектами характеристики
языковых знаков: с семантическим (= означаемым), со звуковым или формальным (=
означающим) и с сочетаемостным (= синтактикой).
В двух условиях Определения I .30 эксплицированы два фундаментальных свойства
словоизменительных категорий <…>:
– их обязательность (условие 1)
и
– относительная регулярность их выражения (условие 2).
Третье замечательное свойство словоизменительных категорий – это их
вездесущий характер: они, а точнее говоря, их элементы – граммемы, чрезвычайно
часто встречаются в речи. В самом деле, возьмем, к примеру, французский язык: в
нем каждое существительное обязательно выражает две граммемы (числа и
определенности), каждое прилагательное – три разных граммемы (рода, числа и
степени сравнения), каждый личный глагол – четыре граммемы (наклонения, времени,
лица и числа). Отсюда можно заключить, что класс знаков К, относительно которого
определяется словоизменительная категория, обычно должен быть важным классом.
Это означает, что либо он должен быть многочисленным, как в случае
существительного, прилагательного или глагола, либо, будучи малочисленным, он
должен объединять элементы, играющие в языке L особую роль – таковы, например,
во французском личные местоимения-клитики, которые только одни в языке имеют
падеж (je ‘я’ ~ me ‘меня, мне’, il ‘он’ ~ le ‘его’ ~ lui ‘ему’, …). Фактически
дело обстоит именно так, но логически вездесущность все же не является
определяющим свойством словоизменительной категории. Можно представить себе
словоизменительную категорию, скажем, числа, которая реализуется в некотором
языке всего у двух-трех существительных, для которых противопоставление
единственного и множественного числа обязательно, тогда как для всех остальных
существительных данного языка это противопоставление нерелевантно. В
действительности такая словоизменительная категория очень маловероятна,
поскольку с семиотической точки зрения она едва ли была бы оправданна
(действительно, почему, собственно, некоторое различие должно быть обязательным
всего для трех существительных, которые ничем особенным не отличаются?). Тем не
менее, с логической точки зрения такая категория не является абсолютно
невозможной. Поэтому мы и не включили требование важности класса К в Определение
I .30.
Заметим, что требования условия 1 в Определении I .30 обеспечивают,
соответственно, то, что категория, о которой идет речь, достаточна, а каждое из
ее значений необходимо. <…>
2.2. Понятие граммемы. Теперь нам будет удобно определить понятие граммемы, а
затем уже комментировать Определение I .30, поскольку использование этого
понятия облегчит формулировку комментариев.
Определение I.31: граммема
Значение
называется словоизменительным значением , или граммемой , если оно
принадлежит к некоторой словоизменительной категории.
Термин граммема представляется очень удобным благодаря своей краткости
и смысловой «прозрачности»; поэтому мы предлагаем сохранить его в указанном
смысле, хотя, строго говоря, такое его употребление не совсем корректно. Дело в
том, что в лингвистике принято называть грамматическими в первую очередь
значения словоизменительных категорий, откуда и произошло название «граммема».
Однако в «Курсе общей морфологии» термин грамматические применяется ко всей
совокупности словоизменительных и словообразовательных значений ; это кажется
нам более естественным с точки зрения современного словоупотребления и более
удобным с терминологической точки зрения. Таким образом, мы предлагаем следующую
классификацию языковых значений:
|
языковые значения |
||
|
лексические |
грамматические |
|
|
словоизменительные
( = граммемы) |
словообразовательные
( = дериватемы) |
|
Как можно видеть, мы закрепляем термин граммема за словоизменительными
значениями. Таким образом, оказывается, что бывают грамматические значения,
представляющие собой не граммемы, а дериватемы <…>.
1. Словоизменительные категории и классы знаков
Любая данная словоизменительная категория всегда характеризует какой-то
конкретный класс знаков К. Уже само выделение этого класса определяется, в
частности, тем, что всякий знак, относящийся к классу К, требует, чтобы при нем
была обязательно выражена одна из граммем изучаемой категории. Например, всякое
русское существительное обязательно характеризуется двумя словоизменительными
категориями: числом и падежом. Когда русскоязычный говорящий выбирает какое-то
существительное, он обязан выбрать и его число (единственное или множественное),
и его падеж (именительный, родительный, дательный и т. д.); этой процедуры не
может избежать никакое русское существительное.
Замечание. В русском языке имеются, как известно, неизменяемые
существительные типа кофе, реле, депо, пальто и т. д., к которым не
присоединяются никакие окончания: во всех числах и во всех падежах они сохраняют
одну и ту же форму. Однако это не мешает и таким существительным иметь числа и
падежи на уровне граммем, что отчетливо проявляется, например, в согласующихся с
ними прилагательных: этого кожаного пальто или с этими кожаными
пальто , где пальто стоит, соответственно, в родительном
единственного и в творительном множественного и навязывает соответствующие
граммемы своему определению-прилагательному.
Тот факт, что словоизменительная категория должна определяться только
относительно некоторого конкретного класса знаков, нисколько не противоречит
тому, что одна и та же словоизменительная категория может быть приложима к двум
и более классам знаков, т. е. что она может определяться относительно двух или
более классов знаков. Так, в венгерском категория принадлежности <…>
охватывает и существительные, и послелоги:
(5) венгерский
существительное nyelv ‘язык’ послелог nélkül ‘без’
ед 1 nyelv + е + т ‘мой язык’ n é lk
ü l + е + т ‘без меня’
2 nyelv + е + d ‘твой язык’ n é
lk ü l + е + d ‘без тебя’
3 nyelv + е + ø ‘его язык’ n é
lk ü l + е + ø ‘без него’
мн 1 nyelv + и + nk ‘наш язык’ n é
lk ü l + и + nk ‘без нас’
2 nyelv + е + tek ‘ваш язык’ n
é lk ü l + е + tek ‘без
вас’
3 nyelv + ü + k ‘их язык’ n
é lk ü l + и + k ‘без
них’
Аналогично словоизменительная категория времени в гуарани охватывает глагол и
существительное, а в японском – глагол и прилагательное.
2. Неглобальный характер словоизменительной категории
Когда мы говорим, что значение ‘ si ’ категории С должно быть
выражено при всяком знаке Kj , это вовсе не означает, что ‘
si ’ должно быть выражено при всяком употреблении знака Kj
: достаточно, чтобы ‘ si ’ выражалось хотя бы при некоторых
употреблениях знака Kj . Возьмем, к примеру, категорию времени
глагола во французском языке. Эта категория характеризует все глагольные основы
французского языка; иначе говоря, всякий французский глагол как таковой выражает
какое-то время: настоящее, или имперфект, или сложное прошедшее и т. д. Однако
отсюда вовсе не следует, что временн ы е различия должны выражаться во всех
формах французского глагола: так, в инфинитиве и в императиве время не
различается. Другой пример: у всякого русского прилагательного различаются три
рода (мужской ~ женский ~ средний), но только в единственном числе; во
множественном числе роды не различаются (прилагательное имеет одну и ту же форму
в сочетании с существительными всех трех родов). Для такого явления имеется
вполне очевидное объяснение: несовместимость в рамках одной и той же словоформы
тех или иных словоизменительных категорий и/или тех или иных граммем. Чтобы
учесть это явление, мы и сформулировали выше <…> уточнение, касающееся
смысла словосочетания «обязательно выражаться».
Эта «неглобальность» словоизменительных категорий проявляется также и
по-другому: в частности, в существовании дефектных парадигм и частичных граммем
<…>.
3. Единственность данного словоизменительного значения при
данном знаке
Поскольку элементы одной категории исключают друг друга в одной и той же
семантической позиции (= при данном знаке, см. Определение I .29), тот или иной
знак из класса К допускает при себе выражение только какого-то одного значения ‘
si ’ из категории С. Это условие (= 1а) не противоречит <…>
известным языковым фактам <…>.
Определение 1.30 предусматривает лишь, что всякий знак из класса К требует
выражения какой-то одной, и только одной, граммемы рассматриваемой категории;
отсюда, однако, не вытекает, что эта граммема должна быть выражена всего один
раз. Иначе говоря, наше определение не исключает повторного выражения одной и
той же граммемы при том же самом знаке. <…>
Распространенным случаем повторения словоизменительного значения является
двойной или даже тройной каузатив:
(7) а. грузинский язык
duγs ‘[он] кипит’ ~
а + duγ + е b + s ‘[он] кипятит’ ~
а + duγ + eb + in + eb +
s ‘[он] заставляет кипятить’
b. кечуа
hua ñ u ‘умирать’ ~
hua ñ u + chi (/č i /) ‘делать так, чтобы
умер’ = ‘убивать’ ~
hua ñ u + chi + chi
‘заставлять убивать’
с. турецкий
uju - ‘спать’ ~
uju + t – ‘делать так, чтобы спал’ = ‘усыплять’ ~
uju + t + dur - ‘заставлять усыплять’ ~
uju + t + dur + t - ‘заставлять заставлять
усыплять’.
Однако две различные граммемы одной и той же категории никогда – по
определению! – не могут сосуществовать при одном и том же знаке и, в частности,
внутри одной и той же словоформы. Если показатели двух различных граммем
появляются внутри одной словоформы, то это доказывает, что они принадлежат к
двум разным словоизменительным категориям. Например:
(8) В баскском языке существительное, стоящее в некотором падеже, может быть
дополнительно маркировано показателем генитива – для указания его синтаксической
зависимости от другого существительного:
harri ‘камень’ ~ harri + z (/ s /) [ИНСТР]
‘камнем/из камня’
~ harri + z + ko [ИНСТР + ГЕН]
zubi , букв, ‘из камня-ГЕН мост’ = ‘каменный мост’;
eliza (/ elisa /) ‘церковь’ ~ eliza + r
а [АЛЛ(АТИВ 3 )] ‘к
церкви’
~ eliza + r а + ko [АЛЛ + ГЕН]
bidea , букв, ‘к церкви-ГЕН дорога’ = ‘дорога [ведущая] к церкви’.
Это значит, что в баскском есть ДВЕ различные падежные категории: ПАДЕЖ I ,
или семантический падеж, выражающий некий смысл, который прибавляется к
смыслу субстантивной основы (вроде ИНСТР или АЛЛ); и ПАДЕЖ II , или
синтаксический падеж, который выражает только синтаксическую зависимость
между словоформами.
4. Полнота / неполнота грамматических парадигм
В Определении I .30 не требуется, чтобы ВСЯКИЙ знак класса К допускал при
себе любую граммему ‘ si ’: достаточно, чтобы для любого ‘
si ’ класс К содержал по крайней мере один знак, сочетающийся с этим
‘ si ’. Этим условием [ = 1 b ] учитываются два разных языковых
явления.
С одной стороны, условие 1 b учитывает дефектные парадигмы:
pluralia / singularia tantum ,
perfectiva / imperfectiva tantum и
т. д. Например, английские существительные типа scissors ‘ножницы’
или pants ‘брюки’ не имеют единственного числа; другие английские
существительные не имеют множественного числа: honesty ‘честность’
или meat ‘мясо’. Это не мешает, однако, постулировать в английском
языке словоизменительную категорию числа, поскольку и единственное, и
множественное число оба находят свое выражение при английских существительных. И
даже более того: существуют такие английские существительные (на самом деле, их
подавляющее большинство), при которых выражается и единственное, и множественное
число. Это наиболее частый случай: для данной словоизменительной категории
лексического класса К существуют такие лексемы, лексы которых выражают все
значения этой категории – или, другими словами, существуют лексемы с полной
парадигмой – полной относительно рассматриваемой категории. <…>
С другой стороны, условие 1 b учитывает граммемы, называемые частичными.
В самом деле, категория С = {‘ si ’} не может содержать
«безработные» граммемы – граммемы, которые не выступали бы по крайней мере при
одном из знаков Kjj тем не менее она может содержать такие граммемы, которые
выступают только при некоторых, а отнюдь не при всех знаках K j .
Так, в русском языке словоизменительная категория падежа содержит граммему
«партитив», которая может характеризовать лишь ограниченное подмножество
существительных мужского рода и только в единственном числе: [немного] супу /
бульону, где существительные СУП и БУЛЬОН стоят в партитиве (но уже,
например, у лексемы БОРЩ партитива нет, и вместо него используется родительный
падеж: [немного] *борщу / борща’ , ср. также [немного] мелу
, но [немного] камня и т. п.). Русский партитив – это типичный
частичный падеж.
5. Стандартность выражения граммем
Требование совершенной композиционности всякого словоизменительного значения
(условие 2а в Определении I .30) отнюдь не предполагает его однозначности. В
действительности то, что мы называем словоизменительным значением, не является
одним значением (= смыслом) в строгом смысле этого термина: это, скорее, удобная
этикетка, наклеенная на дизъюнкцию (= на пучок) разных смыслов <…>.
Поэтому очень часто приходится говорить, что словоизменительное значение
полисемично: оно соответствует нескольким разным смыслам. Так, например,
множественное число существительного может обозначать ‘множественность’ (‘более
одного’) или ‘различные сорта’ ( вина Франции ), или некое особое
подчеркивание ( воды [ Амазонки ], снега ); настоящее время
глагола может выражать: действительно настоящее время (‘сейчас’, ‘в момент
произнесения’), «историческое настоящее» ( Тогда Цезарь нападает на
галлов… ) или же всевременность/вневременность (гномическое настоящее:
Вода кипит при 100° С ). Задачей морфологической семантики как раз и
является изучение семантического содержания граммем: является ли данная граммема
расплывчатой или полисемичной? Если она полисемична, то каковы ее разные смыслы?
и т. д. Но каждый отдельный смысл граммемы остается все-таки полностью
композиционным.
Условие 2 b в Определении I .30 требует, чтобы в случае, когда класс К
многочислен, всякая граммема ‘ s ’ имела более или менее стандартное выражение
Это не означает, конечно, что у всех ‘ si ’ должны быть только
стандартные средства выражения. Так, в словоизменительной категории числа
(существительных) в английском языке две граммемы ‘ед’ и ‘мн’ обладают каждая
стандартными средствами выражения: ‘ед’ – -ø, ‘мн’ – /-s , -z , -iz /. Но у
каждой из них есть также и другие, не стандартные, средства выражения: ‘ед’ –
-us ( alumnus ‘бывший питомец школы или университета, выпускник’),
-um ( datum ‘данная величина, данное’), -on ( phenomenon
‘явление’); ‘мн’ – -i ( alumni ‘выпускники’), -a (
data ‘данные’, phenomena ‘явления’), -е (
formulae ‘формулы’), -en ( oxen ‘волы’, children
‘дети’) [и это не считая еще нестандартных апофоний,
выражающих множественное число: goose ‘гусь’ ~ geese
‘гуси’, louse ‘вошь’ ~ li се ‘вши’,
woman ‘женщина’ ~ women ‘женщины’]. Возникает вопрос
– а не стоило ли потребовать стандартного выражения только для некоторых граммем
‘ si ’ или даже вообще отказаться от требования стандартности
выражения? Ответить на этот вопрос можно только на основании эмпирических
данных: требование стандартности выражения в Определении I .30 было бы ненужным,
если бы существовал такой естественный язык, в котором для некоторого
многочисленного класса К знаков имелась бы некая бесспорная словоизменительная
категория, ни у одной граммемы которой не было бы стандартного показателя. Пока
такой язык не будет найден, условие 2 b в нашем определении разумнее сохранить.
Ограничение в условии 2 b («Если класс К многочислен, …») сформулировано
ради небольших (лексически ограниченных) классов, вроде местоимений или
вспомогательных глаголов, в которых стандартные средства выражения у граммем
могут и отсутствовать: например, падежи английских личных местоимений –
номинатив и обликвус 4 – регулярных
показателей не имеют (I ‘я’ ~ me ‘меня, мне’, you ‘ты/вы’ ~ you ‘тебя/вас,
тебе/вам’, he ‘он’ ~ him ‘его, ему’, she ‘она’ ~ her ‘ее, ей’, it ‘оно’ ~ it
‘его, ему’, we ‘мы’ ~ us ‘нас, нам», they ‘они’ ~ them ‘их, им’). То же самое
верно и для французских личных местоимений.
Наконец, условие 2с отражает «универсальный» характер словоизменительной
категории – «универсальный» в том смысле, что она охватывает все знаки класса К,
и при этом – большинством своих граммем. Иначе говоря, условие 1 b допускает
существование частичных граммем, а условие 2с требует, чтобы такие граммемы
составляли исключение: большинство граммем словоизменительной категории не могут
быть частичными.
Подчеркнем следующую существенную особенность Определения I .30:
Регулярность выражения словоизменительных значений – это относительная
(градуальная), а не абсолютная характеристика.
<…>
Градуальный характер грамматической регулярности делает градуальным и само
понятие словоизменительной категории, а следовательно, и граммемы. С нашей точки
зрения, некоторое значение может быть более или менее словоизменительным; то же
верно и относительно категорий. Такое словоупотребление лучше соответствует, на
наш взгляд, реальному статусу подобных значений и категорий в естественных
языках: <…>.
6. Омонимия граммем
В Определении I .30 не требуется, чтобы показатели ВСЕХ граммем ‘
si ’ одной и той же категории С были попарно различны (= не
омонимичны). Это означает, что данное определение допускает такие
словоизменительные категории, отдельные граммемы которых всегда выражаются
омонимичными показателями. Вот пример:
(9) В русском языке партитивный падеж всегда формально совпадает с дательным;
сравните [ немного ] песку [ПАРТ] и [к] песку [ДАТ] или
[Налей мне] чаю [ПАРТ] и [ Это придает ] чаю [ДАТ] [
специфический аромат ]. Таким образом, в русском мы имеем падежную
граммему [= партитив], показатель которой не является отличным от всех прочих
падежных показателей.
7. Граммемы и формы «одного и того же слова»
граммемы различают формы «одного и того же слова»
<…>
Итак, мы будем использовать граммемы для того, чтобы с их помощью описывать
семантические различия между лексами одной и той же лексемы <…>.
Граммемы (и квазиграммемы) противопоставляются дериватемам <…>;
последние различают разные «слова» (= разные лексемы).<…> (см.
ниже)
5. СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГРАММЕМ
5.1. Лексические значения и граммемы в составе высказывания. Мы уже видели,
что граммемы, в отличие от лексических значений, обязательны – они навязываются
языком безотносительно к желанию говорящего. Отсюда вытекает и их абстрактный
характер (они выражают очень общие смыслы, и у них мало прямых связей с
внеязыковой действительностью), и их вездесущность (они очень часто встречаются
в высказываниях). Все это делает их менее важными с точки зрения языкового
общения, но более важными с точки зрения языка как такового. Поясним, что мы
имеем в виду.
1. Граммема привлекает внимание слушающего в меньшей степени, чем лексическое
значение, и вносит в передачу того или иного смысла гораздо меньший вклад.
Смысл, выраженный с помощью слова, имеет для говорящих гораздо больше веса, чем
тот же самый смысл, выраженный словоизменительным показателем. В самом деле, в
английском, во французском или в русском, где число существительных является
граммемой, мы без труда принимаем тот факт, что для каждого существительного
указывается число его референтов (‘один’ или ‘более одного’); более того, мы не
допустим, чтобы число существительного осталось невыраженным. Напротив, в
китайском или вьетнамском, где число граммемой не является, выражение числа при
каждом существительном (при помощи лексических показателей, которые, вообще
говоря, существуют) воспринимается как чрезмерный педантизм, противоречащий
норме узуса. Другой пример: в японском языке каждая глагольная форма обязательно
выражает ту степень вежливости и формальности обращения, которая принята для
данного говорящего и данного слушающего (около десятка разных граммем); японский
глагол просто немыслим вне этих противопоставлений. Напротив, если к каждому
английскому, французскому или русскому глаголу присоединять специальные вежливые
(или невежливые) слова, служащие эквивалентом японских характеристик наших
социальных отношений с собеседником, текст сделается неудобоваримым.
2. Если два значения ‘ s ’ и ‘не s ’ утверждаются
одновременно относительно одного и того же элемента –
(13) ‘ X есть одновременно s и не s ’,
– то эффект этого для слушателя будет разным в зависимости от того, является
ли ‘ s ’ лексическим или словоизменительным значением, т. е. граммемой.
Если конфликтующие значения оба являются лексическими, то (13) воспринимается
как логическое противоречие; если одно из этих двух значений – граммема, то (13)
окажется, скорее всего, языковой аномалией; если же оба значения – граммемы, то
результат, несомненно, будет предстаатять собой языковую аномалию, или, иначе
говоря, неправильное выражение. <…>
Пример
(14) a. J ’ ai vu troix
chevaux au nombre de
six ‘Я видел трех лошадей в количестве шести’.
b. * J ’ irai chez elle
hier ‘Я пойду к ней вчера’.
с. * Il т’ avait dit alors
qu ’ il ira chez
elle ‘Он мне сказал тогда, что пойдет к ней’.
Фраза (14а) абсурдна: ее нельзя проинтерпретировать никаким разумным образом,
но в языковом отношении она безупречна; она построена по-французски
грамматически правильно и идиоматично, в ней ничего нельзя исправить. Фраза
(14с), напротив, вполне понятна, но содержит ошибку против правил французского
языка [нарушено согласование времен в главном и в придаточном предложении],
которую можно легко исправить:
с’ . Il т ’avait dit alors qu’il irait chez elle.
Во фразе (14 b ) эти две крайности сближаются: она абсурдна и в то же время
грамматически неудачна. Можно было бы попытаться исправить и ее, например, так:
b’ . Je suis all é chez
elle hier ‘Я ходил к ней вчера’,
но из-за ее абсурдности нельзя быть уверенным в правильности такого
исправления (вполне можно было бы исправить ее и по-другому: J ’ irai chez elle
demain ‘Я пойду к ней завтра’). Чтобы выразить абсурдный смысл фразы (14 b )
безупречным с точки зрения языка образом, следовало бы сказать (14 b «):
b» . J ’ irai chez elle
le jour qui pr é
c é de imm é diatement
le jour d ’ aujourd
’ hui [или: ... la veille
d ’ aujourd ’ hui ] ‘Я
пойду к ней в тот день, который непосредственно предшествует сегодняшнему’ [или
‘... накануне сегодняшнего дня’].
Мы видим, таким образом, что даже такие лексические и словоизменительные
значения, которые семантически равны (= «синонимичны»), не равны с точки зрения
того, как они трактуются языком, – и, следовательно, с точки зрения их
восприятия носителями языка.
5.2. Описание лексических и грамматических значений. Указанное различие
объясняет, как мы полагаем, тот факт, что в соответствии с лингвистической
традицией смысл слов и смысл грамматических показателей описывался и до сих пор
продолжает описываться двумя разными способами:
• Смысл слова описывается с помощью других слов. Результат такого описания –
лексикографическое толкование – в принципе подставим вместо толкуемого слова в
тексте ( salva significatione , т. е. с сохранением значения). Например, фр.
d é rider ‘веселить’ [букв, ‘обезморщинивать’] =
‘делать менее озабоченным или менее грустным (как бы убирая морщины со лба)’;
Rien ne le d é ride
[‘Ничто его не веселит’] = ‘ничто не делает его менее озабоченным или
менее грустным’, и т.д.
• Смысл грамматического (или, точнее, словоизменительного) показателя
описывается с помощью искусственной этикетки, которая не обладает смыслом,
непосредственно очевидным наивному носителю языка, и не может выступать в тексте
вместо определяемого показателя. Например, фр. - ai - =
‘ imparfait = имперфект’; Il riait [‘Он
смеялся’] ≠ *‘ il rit – imparfait ’ [*’Он смеется – имперфект’], и т. д.
<…>
1. Различное членение действительности лексическими значениями
Лексика каждого языка членит внеязыковую действительность своим, совершенно
особым образом, не таким, как в других языках. Во французском языке различаются
MAIN ‘рука (кисть)’ и BRAS ‘рука (от кисти до плеча)’, а также PIED ‘нога
(стопа)’ и JAMBE ‘нога (выше стопы, до бедра)’ (те же различия проводятся в
английском и в немецком); <…> в славянских, финских и тибето-бирманских
языках имеется всего одна лексема для ‘руки (в любой ее части)’ и еще одна – для
‘ноги (в любой ее части)’. Часть спектра, в которой русский язык различает три
цвета – ЗЕЛЕНЫЙ, СИНИЙ и ГОЛУБОЙ, покрывается двумя французскими или английскими
лексемами: VERT и GREEN ‘зеленый’ vs . BLEU и BLUE ‘голубой/синий’, в то время
как в японском на всю эту зону накладывается всего одна лексическая этикетка:
AOI ‘зеленый/голубой/синий’. В австралийском языке ньявайги есть специальная
лексема для ‘солнца, находящегося очень низко, у самого горизонта’ и еще одна
лексема для ‘солнца, стоящего прямо в зените’, но нет лексемы просто для
‘солнца’. В английском языке нельзя простым образом выразить французские смыслы
‘ au fur et à mesure ’ [‘постепенно; по мере того, как’] или ‘ se gener ’
[‘стесняться’], тогда как во французском нет лексем для выражения таких
английских смыслов, как ‘ fail ’ [‘не смочь что-л., потерпеть неудачу в чём-л.’]
или ‘ facilities ’ [‘удобства, льготы, средства обслуживания’]. <…> Из
всего этого вытекает, что лексические значения тоже навязывают говорящему
определенный выбор. Так, по-русски можно сказать Он был ранен в руку , но
уже в английском или во французском от говорящего потребуется уточнить, в какую
именно часть руки – в кисть или выше. Тем не менее такие обязательные выборы
никогда не бывают столь же систематичными или регулярными, как обязательные
выборы в случае граммем. Обязательный выбор между синим и голубым вообще нигде
не повторяется в русском языке, даже хотя бы частично: он совершенно
индивидуален и внеположен какой бы то ни было упорядоченной структуре; выбор
между main vs . bras и между pied vs .
jambe во французском релевантен только по отношению к конечностям;
и т. п.
2. Управление лексическими значениями
В синтагматической цепочке одно лексическое значение может требовать наличия
другого лексического значения, делая его тем самым обязательным. Здесь имеется в
виду управление: так, ‘уважение’ влечет за собой ‘к’, а ‘вражда’ – ‘между’;
‘наказывать’ управляет предлогом ‘за’ [‘за что-либо’]; ‘зависимый’ требует ‘от’.
Таким образом, ‘к’ становится обязательным в контексте значения ‘уважение’ и т.
д. <…> Но это явление опять-таки не обладает ни такой регулярностью, ни
таким систематичным характером, какие бывают у граммем: управление теми или
иными лексическими значениями достаточно индивидуально и непоследовательно.
Итак, два указанных отклонения от необязательности лексических значений
недостаточны для того, чтобы устранить барьер, отделяющий лексические значения
от граммем. Принципиальное различие между ними – граммемы обязательны, а
лексические значения необязательны – остается в силе. Впрочем, читатель должен
лишний раз вспомнить о том, что в естественных языках проводимые нами различия
чаще всего оказываются относительными в гораздо большей мере, чем нам бы того
хотелось. <…>
§ 3
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ: ДЕРИВАТЕМЫ
1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ
Наряду с граммемами (такими, как ‘единственное число’ ~ ‘множественное число’
или ‘прошедшее’ ~ ‘настоящее’ ~ ‘будущее’) в естественных языках наблюдаются
значения и совсем другого типа, например:
– ‘тот, кто совершает X ’, как фр. dans+eur / танц+ор ‘ celui qui danse
’/’тот, кто танцует’, march+eur / ход+ок ‘ celui qui marche ’/’тот, кто ходит’,
experiment+ateur / эксперимент+атор ‘ celui qui experimente ’/’тот, кто
экспериментирует’, …
– ‘место, где профессионально совершают X ’, как фр. boulang+erie / булоч +
ная ‘магазин, где (делают и) продают изготовленное пекарем’, patiss + erie /
кондитер+ская ‘магазин, где (делают и) продают изготовленное кондитером’,
bouch+erie [‘мясная лавка’], parfum+erie [‘парфюмерный магазин’], quincaill +
erie [‘скобяная лавка’], …
– ‘такой, которого можно Х-ить’, как фр. mange+ablе / съед+обный, fais+able /
исполн+имый, imagin+able / представ + имый, pot+able / пить+евой, support+able /
перенос+имый (‘кого/что можно терпеть’),…
Такие значения в языке бывают довольно многочисленными, и в их важности не
может быть никаких сомнений. Это – дериватемы . Они очень похожи на
граммемы, и это сходство существенным образом определяется сходством формальных
средств выражения, которые используются в языке для маркировки этих двух типов
значений. <…>
Наряду со сходством, у дериватем и граммем есть и отличия. Они различаются,
прежде всего, следующими двумя важными признаками: в отличие от граммем,
дериватемы не обязательны (= говорящий выбирает их, только если у него есть в
этом потребность; язык никогда не вынуждает его делать это), а их выражение не
обязательно является регулярным (в смысле условия 2 Определения I .30). Иначе
говоря, дериватемы не удовлетворяют ни одному из двух условий Определения I .30.
Единственное, что сближает их с граммемами, это <…> природа их средств
выражения. Указанные характерные свойства дериватем и отражаются в их
определении.
2. Определение I.32
Значение называется деривационным
(= словообразовательным ) значением , или дериватемой ,
если, не будучи словоизменительным (т. е. не будучи граммемой), оно выражается
языковыми знаками, похожими на те, которыми <…> выражаются
словоизменительные значения [<...> морфологическими средствами]
<…>.
Например, диминутивность ( = ‘маленький’) во французском языке вовсе не
обязательна, да и выражается она нерегулярным образом. Для очень большого числа
французских существительных диминутив вообще не существует: * lit
+ et ‘кроват+ка’, * fen ê tr
+ ette ‘окошеч + ко’, * crayonn +
et ‘карандаш+ик’, * bouteill + ette
‘бутыл + очка’,…; для других диминутив формально существует, но
семантически диминутивное образование полностью фразеологизовалось: é
paul + ettes ‘погоны’ (букв, ‘плечики’), cheval
+ et ‘мольберт’ (букв, ‘лошадка’), broch +
ette ‘шашлык’ (букв, ‘шпажка’). Но даже и там, где форма
диминутива существует и сохраняет диминутивный смысл, отсутствие показателя
диминутива отнюдь не выражает значение, противоположное значению ‘маленький’:
maisonn + ette ‘маленький дом [= домик]’, men
+ otte – ‘маленькая рука [= ручка]’; однако maison
не означает ‘большой дом’ или ‘дом среднего размера’ – так же, как и
main не имеет смысла ‘большая рука’ или что-либо в этом роде.
Иными словами, смысл диминутива просто прибавляется к другому смыслу, ничего при
этом не замещая. Он выбирается говорящим точно так же, как выбираются лексемы: в
зависимости от того, что говорящий хочет выразить, от его установок, намерений и
т. п. Во всяком случае, язык (здесь это – французский) ничего ему не навязывает.
Однако диминутивность выражается во французском языке морфологическим
средством того же типа, что и граммема: суффиксом <…>. Иначе
говоря, значение ‘маленький’ выражается во французском языке сходным образом со
словоизменительными значениями, и поэтому мы квалифицируем это значение как
словообразовательное. Именно сходство в способе выражения и объединяет
дериватемы и граммемы в один класс грамматических значений. <…>
Факт, существенный для нас в данном контексте, состоит в том, что дериватемы
не обязаны входить в противопоставления: в отличие от граммем, они могут успешно
функционировать и вне всякого противопоставления. <…>
Дериватемы занимают промежуточное положение между граммемами, с одной
стороны, и лексическими значениями, с другой. Мы полагаем, что между этими
множествами значений нет никакой водонепроницаемой переборки, и промежуточные
явления имеются в изобилии. <…>
Дериватемы различают разные лексемы.
<…>.
В силу своего необязательного характера дериватемы гораздо ближе (чем
граммемы) к лексическим значениям. В действительности, если придерживаться
строго семантической точки зрения, дериватемы могли бы быть причислены к
лексическим значениям; единственное, что отличает их от этих последних, – это их
способ выражения. Такая близость к лексическим значениям влечет за собой
следующее свойство дериватем <…>: способность к фразеологизации.
В большом числе своих употреблений дериватема входит в состав
фразеологизованной единицы (= основы).
<…>
То, что мы назвали здесь фразеологизованным , называется часто также
лексикализованным; для нас эти два выражения совершенно синонимичны.
Примеры
(1) В шведском языке дериватема ‘тот, кто …’ [= имя деятеля] выражается
суффиксом -are; однако большинство существительных на -are фразеологизованы:
Глагол
arbeta ‘работать’
forska ‘исследовать, изучать’
l ä ra ‘обучать’
Существительное
arbet + are ‘рабочий’ = ‘работник ручного труда в
промышленности’ [ ≠ т от, кто работает’]
forsk + are ‘исследователь’ = ‘тот, кто
профессионально занимается научными исследованиями’ ≠ ‘тот, кто исследует’]
l ä r + are ‘преподаватель, учитель’ [ ≠
‘тот, кто обучает’]
Имеются такие шведские существительные на - are , которые
практически не фразеологизованы ( bada ‘купаться’ ~ bad +
are ‘купальщик’); можно образовать и новые существительные на
- are , которые будут семантически вполне прозрачны. Но над ними
всегда нависает угроза фразеологизации.
Граммемы (и квазиграммемы, см. ниже), напротив, как правило, фразеологизации
не подвергаются. Разумеется, и здесь найдется достаточно много исключений, но
все случаи фразеологизации словоизменительных форм характеризуются следующими
тремя свойствами.
Во-первых, они редки: очень мало словоизменительных форм допускают
фразеологизацию.
Во-вторых, они довольно-таки разрозненны (= не систематичны):
(2) а. исп. recib í ‘квитанция, расписка в получении’, букв,
‘я-получил’ [1 ед претерита индикатива от глагола recibir ];
b. рус. вечером – букв, творительный падеж единств, числа от
вечер ;
с. англ, glasses ‘очки’, букв. мн. число от glass
‘стекло’;
d. фр . [ sainte ] nitouche ‘ недотрога ’ [ = п ’
у touche! ‘не трогай этого!’]
И наконец, в-третьих, даже в тех случаях, когда некоторая систематичность
фразеологизации словоизменительных форм все же наблюдается, фразеологизованные
формы остаются в меньшинстве и – что еще важнее – сосуществуют при этом наряду с
исходными не фразеологизованными формами, не вытесняя их (чего не бывает обычно
с фразеологизованными дериватами 5
). Так, во французском языке имеется много номинализованных инфинитивов и
причастий, подвергшихся сильной фразеологизации: le boire
‘питье, напиток’, le coucher ‘отход ко
сну’, le d î ner ‘обед’, le
repentir ‘раскаяние’,… или ип vendu
‘предатель, продавшийся’, un arr ê t
é ‘постановление, решение’, ип relev é ‘выписка,
ведомость’, ип re ç u ‘квитанция, расписка’,
ип rat é ‘осечка; неудачник’,… [Ср. глаголы, к которым
восходят эти номинализованные инфинитивы и причастия: boire
‘пить’, соис h е r ‘ложиться
спать’, d î ner ‘обедать’, repentir
‘раскаиваться’, vendre ‘продавать’, arr ê
ter ‘решать, постановлять’, relever ‘выделять;
делать выписки’, recevoir ‘получать’, rater
‘срываться, давать осечку’.] Однако такие лексемы функционируют в
речи наряду с не фразео-логизованными словоизменительными формами boire
, соис h е r , d î ner
и т.д. (тогда как, например, для шведской производной лексемы L Ä
RARE ‘(школьный) учитель’ нет соответствующей нефразеологизованной лексемы,
которая значила бы просто ‘тот, кто учит’). < … >
5. СОПОСТАВЛЕНИЕ ДЕРИВАТЕМ С ГРАММЕМАМИ
5.1. Семь свойств дериватем. Дериватемы обладают целым рядом свойств,
отличающих их от граммем <…>.
1. Конкретность
Дериватема обычно довольно конкретна – или, во всяком случае, более
конкретна, чем какая-нибудь граммема того же языка: ‘место, где [обычно] Х-ят’,
‘инструмент для Х-ения’,…, ‘удар Х-ом’, ‘язык народа X ’ и т. д. Но при этом,
однако, не исключены и весьма абстрактные дериватемы – такие, как, например,
чисто синтаксические дериватемы (отглагольное имя, отыменное прилагательное,
отадъективное наречие).
2. Сравнительно ограниченная сочетаемость
У дериватемы обычно наблюдается сравнительно ограниченная сочетаемость (что
вытекает из ее конкретности: очевидно, что смысл ‘язык народа X ’ может
сочетаться только с названием народа, а смысл ‘житель Х-а’ – только с названием
страны или населенного пункта). Однако в то же время обнаруживаются и дериватемы
с более абстрактным смыслом (см. выше) и, как следствие этого, с более широкой
сочетаемостью; так обстоит дело, например, с диминутивностью ( =
уменьшительностью): смысл ‘маленький’ может комбинироваться – с чисто
семантической точки зрения – с любым существительным, обозначающим физический
объект. Тем не менее даже в таких случаях сочетаемость дериватемы имеет
тенденцию быть капризной и не регулярной; зачастую она бывает ограничена чисто
формальными особенностями корня или даже просто языковым узусом.
3. Нестандартность выражения
У дериватемы может быть много нестандартных средств выражения с весьма
нелогичным распределением.
(4) Так, в испанском языке название жителя некоторой местности образуется при
помощи следующих суффиксов:
-асо ( austriaco , от Austria ), -ano ( toledano
, от Toledo ), -enco ( ibicenco , от Ibiza
), — ense ( almeriense , o т Almer í
a ), -eño ( madrile ñ o , от Madrid
), -es ( leon é s , от L é on
), - í ( tetuan í, от Tetuan ), -ino (
alicantino , om Alicante ), -ita (
estagirita , от Estagira ) плюс еще несколько редких
суффиксов.
Таким образом, у дериватемы ‘тот, кто происходит из / живет в X ’ в испанском
языке имеется более десятка разных показателей, распределение которых отражает
скорее их историю, чем какие-либо синхронические закономерности. Такое
разнообразие средств выражения граммеме, как правило, не свойственно. В то же
время дериватема, у которой есть только стандартные средства выражения, – это
тоже вполне обычное явление. Например:
(5) В турецком языке дериватема ‘язык народа X ’ выражается посредством
одного-единственного показателя [реально наблюдаемые у него четыре варианта –
-cа / 3 а /, -се, -ç а / ç а /, -ç е – обусловлены фонологической структурой
корня]:
Fransiz ‘француз’ ~ fransizca ‘французский язык’
Fin ‘финн’ ~ fince ‘финский язык’
Rus ‘русский’ ~ rusça ‘русский язык’
Türk ‘турок’ ~ türkçe ‘турецкий язык’
<…>
4. Связи с синтаксисом
Дериватема обычно не связана с синтаксисом, или, иначе говоря, дериватемы,
как правило, не участвуют в сложной игре отношений между словоформами данной
фразы. <…>
В частности, мы не знаем языка, в котором имелось бы правило следующего типа:
«Когда прилагательное служит определением к существительному, образованному
при помощи словообразовательного суффикса -eur [наиболее стандартный французский
суффикс имени деятеля; ≈ русск. -тель], это прилагательное должно быть само
снабжено особым суффиксом, например, тоже суффиксом -eur ; таким образом должны
получаться сочетания вроде vendeur serviableur , букв,
‘услужливцовый продавец’, coureurs rapideurs , букв,
‘быстру-новые бегуны’, и т. д.» <…>
Иначе говоря, дериватемы не используются в правилах согласования или
управления – в отличие от граммем, для которых это в высшей степени типично.
<…>
5. Амальгамирование с лексическими значениями
Дериватема может легко амальгамироваться с лексическим значением, так что все
вместе выражается морфологически нечленимым корнем <…>.
(6) В английском языке мы имеем:
a. baker ‘пекарь’
packer ‘упаковщик’
painter ‘художник’
hunter ‘охотник’
b. chef ‘шеф [-повар]’
smith ‘ кузнец ’
mechanic ‘ механик ’
surgeon ‘хирург’
Дериватема ‘тот, кто…’, которая в словах из колонки а выражается суффиксом
-еr , в словах из колонки b амальгамирована с семантическим содержанием корня; в
английском языке нет глаголов, морфологически соответствующих существительным из
(6 b ).
Однако такое же амальгамирование вполне возможно и для граммем:
(7) а. По-английски sheep означает ‘овца, ед/мн’, поскольку можно сказать и
My sheep is … ‘Моя овца [есть]…’,
и My sheep are … ‘Мои овцы
[есть]…’.
b. В славянских языках граммемы глагольного вида ‘совершенный вид’ и
‘несовершенный вид’ часто амальгамируются с семантическим содержанием
глагольного корня; так, например, в болгарском покаж ( -а )
означает ‘покажу’, т. е. это корень совершенного вида [а несовершенный вид
образуется прибавлением суффикса: показ + в (- a м) ];
лов ( -я ) означает ‘ловлю’, т. е. несовершенный вид [а
совершенный вид образуется прибавлением префикса: за + лов(-я)}.
С другой стороны, есть дериватемы, которые никогда не участвуют в подобных
амальгамах. К таким дериватемам относится, например, дериватема ‘язык народа X ’
в турецком языке (см. выше пример (5)): никакое простое, морфологически
нечленимое турецкое существительное не означает ‘язык того или иного народа’:
все названия языков обязательно содержат суффикс -са.
6. Линейное расположение ближе к корню
Средства выражения дериватем обычно располагаются ближе к корню, чем средства
выражения граммем: так, в английском языке мы имеем не * formal
+ ed + ize , a formal + ize + d
‘формал + изова + л’, не * pack + s + er , a
pack + er + s ‘упаков + щик + и’; в испанском – mes
+ ita + s ‘стол + ик + и’, а не * mesa
+ s + ita ; и т. д.
Однако и здесь бывают исключения:
(8) а. В немецком языке мы имеем Kind + er +
chen ‘детишки’, где Kind = ‘ребенок’, -еr = ‘множественное
число’ [граммема], a -chen = ‘уменьшительность’ [дериватема]. <…>
с. В испанском языке heroic + а + mente
‘героически’, где -а- = ‘женский род’ [граммема] и -mente – суффикс
отадъективного наречия [дериватема]. <…>
d. В русском языке работа + ет + ся [как], где работа- – это основа,
-ет – окончание 3 ед в настоящем времени [граммема], а -ся – возвратный суффикс,
служащий для образования от одного глагола другого со значением ‘процесс Х-а
идет Y -ово’ [дериватема].
е. В венгерском языке kedves + ebb + en
‘более любезным образом’, где kedves = ‘любезный’, -ebb =
‘сравнительная степень’ [граммема] и -en = суффикс отадъективного наречия
[дериватема]. <…>
7. Изменение части речи
Дериватема часто изменяет часть речи основы, к которой она прибавлена: так,
во французском chant + eur ‘певец’ образовано от chant +
er ‘петь’, apt + itude ‘способность, пригодность’ – от apte
‘пригодный, способный’, baign + ade ‘купание’ – от (
se ) baign + er ‘купать(ся)’, puniss
+ able ‘наказуемый’ – от pun + ir ‘наказывать’,
chin + ois ‘китайский’ – от Chine ‘Китай’,
sensibil + is + er ‘делать чувствительным’ –
от sensible ‘чувствительный’ и т. д. И напротив, типичная граммема
(число и падеж существительных; время, наклонение и залог глаголов, а также их
лицо и число; род и падеж прилагательных; и т. д.) не изменяет исходную часть
речи.
Это утверждение верно, разумеется, только в общем и целом. В
действительности, имеются, с одной стороны, такие граммемы, как ‘причастие’,
‘деепричастие’, ‘производное наречие’, которые изменяют исходную часть речи.
(Можно даже задаться вопросом – и это достаточно часто делают – относится ли
инфинитив к той же части речи, что и личный глагол; тот же вопрос возникает и
относительно степеней сравнения.) Мы, однако, убеждены, что причастия или
деепричастия от некоторого глагола, равно как и его инфинитивы, представляют
собой формы одной и той же лексемы. С другой стороны, такие безусловные
дериватемы, как ‘снова’ (франц. re -), ‘самостоятельно, сам’ (франц. auto-) или
‘маленький и милый’ (уменьшительность), не говоря уже о способах действия и
других отглагольных образованиях (типа франц. tir + aill (-
er ) ‘теребить, тормошить’ от tir ( - er ) ‘тащить,
тянуть’, или é criv + ass ( - er )
‘пописывать’ от é criv ( - er ) ‘писать’, crach
+ ot ( - er ) ‘поплевывать’ от crach (
- er ) ‘плевать’ и т. д. или же рус. переболеть,
перессориться… и т. д.) не изменяют исходную часть речи.
Тем не менее большинство граммем действительно не оказывает никакого
воздействия на часть речи при словоизменении, тогда как для дериватем изменение
части речи весьма характерно; вероятно, такое изменение свойственно большинству
дериватем.
Граммемы характеризуются семью противоположными свойствами (1′ – 7′).
Читатель может в качестве упражнения сформулировать их для себя сам; а мы сейчас
просто приведем их, в параллель к свойствам дериватем, перечисленным выше.
Дериватемы
имеют тенденцию
1. быть конкретными;
2. иметь относительно ограниченную сочетаемость;
3. иметь нестандартные средства выражения;
4. оставаться вне сферы действия синтаксических правил;
5. допускать амальгамирование с лексическими значениями;
6. выражаться показателями, располагающимися ближе к корню, чем показатели
граммем;
7. изменять часть речи исходной основы.
Граммемы
имеют тенденцию
1′. быть абстрактными;
2′. иметь относительно широкую сочетаемость;
3′. иметь стандартные средства выражения;
4′. фигурировать в синтаксических правилах;
5′. избегать амальгамирования с лексическими значениями;
6′. выражаться показателями, располагающимися дальше от корня, чем показатели
дериватем;
7′. не изменять часть речи исходной основы.
Ни одно из этих свойств, взятое в отдельности, не может однозначно определять
дериватему. Однако взятые в совокупности, они позволяют наметить границу между
дериватемами и граммемами. Правда, для каждого свойства можно найти
контрпримеры; однако эти контрпримеры все же представляют собой исключения или
очень частные случаи, наблюдаемые лишь в весьма специфических контекстах.
<…>
Поскольку дериватемы ближе к лексическим значениям, чем граммемы, постольку
они и более универсальны: в значительном числе языков граммемы отсутствуют (=
нет словоизменения), но зато языков без дериватем (= без словообразования),
по-видимому, не существует. <…>
Если в языке есть словоизменение, то в нем обязательно есть также и
словообразование.
(Обратное, разумеется, неверно).
В какой мере этот тезис справедлив – это пока еще открытый эмпирический
вопрос.
6. Важный промежуточный случай: квазиграммема
<…> Граммемы и дериватемы разграничиваются не абсолютно. <…>
Существуют значения, выражаемые регулярно, но не обязательные; не входя ни в
какую словоизменительную категорию, они должны были бы считаться дериватемами,
если бы не их непременная регулярность. Во всех остальных отношениях они больше
похожи на граммемы: они абстрактны, обнаруживают неограниченную или по крайней
мере достаточно широкую сочетаемость, имеют стандартные средства выражения,
фигурируют в синтаксических правилах и никогда (или почти никогда) не
амальгамируются с лексическими значениями; среди них есть и такие, что их
показатели располагаются дальше от корня, чем показатели некоторых граммем.
Кроме того, что еще важнее, они не подвергаются фразеологизации, т.е. они всегда
строго композиционны. <…>
В английском языке притяжательный суффикс -’s не является обязательным: он не
противопоставляется другим суффиксам и не имеет статуса показателя падежа.
‘Притяжательность’ в английском очень похожа на дериватему; однако если признать
её таковой, это будет весьма абстрактная дериватема, обладающая стандартными
средствами выражения, фигурирующая в синтаксических правилах <…> не
подвергающаяся амальгамированию с лексическими значениями (см. выше, 5.1, 5) и
имеющая показатель, который идет в словоформе за показателем граммемы числа:
chldr + en + ’ s ‘детский’, ox + en + ’ s
‘принадлежащий быкам, бычий’. <…> Мы предлагаем называть
грамматические значения проиллюстрированного типа
квазисловоизменительными или квазиграммемами. <…>
Значение
называется квазисловоизменительным значением, или квазиграммемой,
если, не будучи граммемой, оно достаточно похоже на граммемы и выражается
регулярным образом (подобно граммемам).
1 Мельчук И.А. Курс общей
морфологии. Т.1, Москва – Вена: «Языки русской культуры», Венский славистический
альманах, Издательская группа «Прогресс», 1997, с.240 – 287.
2 Не проявляется на поверхностном
уровне. – прим. сост.
3 Внешне-местный направительный
падеж. – прим. сост.
4 Форма косвенных падежей. –
прим. сост.
5 Дериват – производная. –
прим. сост.